— Господи, — перекрестилась Полина. — Помнится, даже на свадьбе мне не было так страшно.
— Ты все перепутала, драгоценная моя, — засмеялся Андрей. — Они не нас пугают. Нас они как раз пытаются оборонить.
Он обнял жену, крепко поцеловал, потом осторожно опустил на постель из сена в самом центре шатра, скинул налатник, накрыл им плечи свои и жены:
— Как я по тебе соскучился.
— И я по тебе, счастье мое… Они притащили кошку?
— Нет, это кто-то орет таким дурным голосом… — Зверев откинулся на спину. — Вот черт, это дурдом какой-то! Как можно исполнять общественный долг в такой обстановке? Может, сказать, что мы уже все, и пойти в опочивальню?
— А как же урожай? — не поняла его мысли княгиня.
— Разве только ради урожая… — Андрей опять придвинулся к ней, начал целовать глаза, губы…
— Князь, княже, Андрей Васильевич! Струг, струг в заводь заходит.
— Это еще что? — на миг оторвался Зверев.
— Простолюдины балуют, — обхватила его за шею жена. — Рано ты о прошлом годе ускакал… Какой забавный обычай.
— Кабы знать… — Его рука скользнула вниз по юбкам. Раздевать жену в такую холодрыгу Андрей не собирался, но на какие-то жертвы все равно приходилось идти.
— Княже, княже, к тебе боярин с письмом.
— Гоните, — огрызнулся Зверев. — Это нечисть и есть. Обряду хочет помешать…
— Гоните прочь! — повторила княгиня и накинула налатник ему на чресла. — Гоните. Я хочу побыть наедине с мужем хотя бы раз в году.
Но как молодые друг по другу ни соскучились, апрельская экзотика никакого удовольствия им не доставила. Холодно, колко, вопли и гам. Огонь факелов то и дело чиркал по полотну, налатник сползал, истошные вопли не давали расслабиться.
— Идем в опочивальню, — наконец сломалась и княгиня.
Супруги поднялись, наскоро привели себя в порядок и вышли на свет. Их встретили восторженные вопли смердов и сосредоточенный Пахом с тонкой грамоткой в руке.
— Это откуда? — остановился Андрей.
— Сказывал же я, гонец на струге приплывал. Вы погнали, но грамоту он оставил.
— Вот черт! — Князь схватил письмо, сдернул шнурок, развернул.
— Что там, батюшка? — повисла на руке Полина.
— «Мои глаза ошибались», — вслух прочитал Зверев. — Подписи нет.
— Это опять он?
— Кто же, кроме нашего шутника? — вздохнул Андрей. — Пахом, передай Рыжему, пусть готовит ушкуй. Сам собирай холопов. Завтра отплываем.
* * *
Несмотря на спешку, в Москву князь Сакульский попал только третьего мая. Лед сошел, а плыть по воде получалось почти втрое медленнее, нежели скакать на рысях. Да еще лошадей для дружины пришлось покупать — на ушкуй ведь табун в девяносто голов не загонишь.