- Ну, что, мам? - спросил Саша нарочито бодро, закрыв дверь. Глянул в зеркало, ощерился, так и не привыкнув пока к своему новому зубу.
Она покачала головой и ничего не ответила.
Саша, влекомый чем-то, прошел за ней на кухню - пацаны сами помыли за собой тарелки, и матери пришлось лишь смахнуть крошки со стола да чайник включить.
- Саш, может что-то случиться? - спросила она, с ударением на последнем слове.
И вопрос ее касался не того, чему они смеялись только что на кухне, а чего-то иного, матерью смутно понимаемого.
- Ну что, мам, может случиться? Ну, явятся как-нибудь товарищи в форме, будут тут рыться в моих вещах. Просто для профилактики.
- Стыдно ведь, Саш.
- За нас стыдно? - удивился Саша. - Стыдно за них. Придут взрослые мужики с пистолетами на боку. Будут газеты ворошить мои, в столе лазить. За них стыдно, за них.
- Ну что мне до них…
- А до кого тебе "что"?
- До тебя.
- Мама, ну они же твари, ты же сама это видишь. Все они.
- Я вижу.
- Их надо наказывать!
- Надо.
- Они делают омерзительные вещи изо дня в день.
- Сынок, одно дело, когда дурные поступки совершают они. А другое дело - когда их будешь совершать ты.
Саша хотел было ответить, что не собирается совершать дурных поступков, но осекся, махнул рукой и быстро вышел.
Пока шел до своей комнаты, повторял бездумно: "Ничего не хочу знать, ничего не хочу знать".
Упал на кровать. Вспомнил Негу, Негатива. Лицо его, всегда суровое, с внимательными глазами. И Позика вспомнил.
"Ненавижу…" - сказал, хотел еще при этом ударить рукой по стене, но не стал. И так было ясно, что - ненавидит и - не передумает.
- Верочка тебе какая-то звонит, - сказала мать, заглядывая в комнату к Саше.
С недавнего времени она ходила с ним, вернее - за ним - тонкая, несимпатичная, но молодая, с острыми лопатками, белыми ножками прямыми… Саша все вспоминал, как она потянулась за ним сквозь кордон, а ее оттолкнули мужики в армяках…
У нее в сарае Саша решил сделать схрон флагов и транспарантов - раньше все это у Неги хранилось, но его взбешенная мать выкинула на улицу партийную атрибутику. Хорошо еще, Позик все подобрал. Таскаючи красные стяги и длинные древки в сарайчик, Саша свыкся с Верой.
- Чего, Вер? - спросил, взяв трубку телефона.
- Можно, я приду?
- Приходи.
* * *
Поначалу этому парню не доверяли, но ему явно было плевать - доверяют или нет. Он и сам никому не верил. Невысокий, но очень крепкий, с почти круглыми плечами, с шеей прокаченной, весь, казалось, сотканный из нечеловеческих, медвежьих или бычьих мышц. Смотрел исподлобья, улыбка была неприятной - зубы обнажались, словно с усилием, и глаза щурились - вот и вся радость человечья. Но даже такая гримаса редко появлялась на лице его - в основном, когда кто-то из местных, Сашкиного отделения "союзников", совершал уж совсем безбашенные поступки. Олегу нравилась эта безбашенность. Его Олег звали.