Яна сначала слушала спокойно, потом оживилась ненадолго, что-то появилось веселое, взбалмошное, любознательное в ее глазах, но вскоре померкло. Саше, наверное, хотелось задать этот вопрос - а какой он, Костенко, для нее, Яны. Каким он отражался в зрачках ее кошачьих. Она ведь видела его совсем близко, когда он плечи ее ломкие сжимал… Что-то потом они говорили, после случавшегося между ними… У мужчин эти первые слова часто многое значат… Впрочем, столь же часто эти слова вполне бессмысленны.
Саша не мог задать своего вопроса. И поэтому он говорил и говорил, так и сяк поворачивая свою мысль, заметив, что Яна, кажется, вовсе перестала всерьез следить за ходом его умозаключений, и только когда Саша произнес слова о детскости зрения Костенко, неожиданно сказала:
- Я не люблю детей. И Саша замолчал.
Яна извлекла из стакана с допитым чаем дольку лимона и, облизнувшись, сузив глаза, высосала его, не морщась.
- Ты спрашивал… - сказала она, - спрашивал тогда, как меня тогда отпустили после митинга. Ты же видел мой оторванный капюшон. Ты удивлялся… Меня поймали. Омоновец. Я предложила ему меня отпустить. И он согласился, представляешь? Мы просто зашли в подъезд на десять минут, а потом я пошла домой.
Яна встала из-за столика, она сидела спиной к бару - Саша встал ей навстречу. Она сделала шаг, и так получилось, что они оказались лицом к лицу. Саша взял ее под руки, за локти, легко, еще не зная, что он сможет сказать или сделать сейчас, - и Яна на мгновенье приблизилась к нему, поцеловала быстро в губы.
Потом отстранилась.
- Можно, я одна пойду? - спросила почти нежно.
Саша кивнул, без мысли, просто отреагировав на ее голос.
Она, быстро цокая каблучками, вышла, Саша сел за стол. Лимон, вкус лимона был во рту, очень горячий и сладкий лимонный вкус.
Саша облизывал губы и смотрел на пустой стакан Яны. Черная заварка, зернышки лимона.
Негатив уехал не следующий день, рано утром.
- Давай, Нега! - сказал Саша. Они стояли возле бункера.
Негатив кивнул спокойно и пошел. Саша смотрел в асфальт.
- Куда он? - спросил кто-то из "союзников" заинтересованно.
- Он сейчас вернется, - ответил Саша, глаз не поднимая.
Вышел дежурный из бункера, позвал Сашу, вручил ему мобильный.
- Вот. Яна велела передать. Чтоб ты на связи был. Просили пока не уезжать из Москвы.
Саша пожал плечами.
- Хорошо, - сказал.
* * *
Два дня он прожил в бункере, подолгу лежал в просторном помещении, служившем спальней, смотрел в потолок.
"Союзники" лежали вповалку прямо на полу. На стене висел огромный портрет Костенко в военной форме.