Чезаре был в шоке: ему казалось, что Александр просто не понимает сути всего происходящего. А Александр тем временем размышлял о еще одном испытании, которое преподнесла ему жизнь. Когда-то, когда его дядя лежал при смерти, весь Рим ополчился против друзей и родичей Каликста. Тогда брат Александра, Педро Луис, уехал из Рима – он не мог понять, что в терпении и стойкости кроется великая сила. А Александр остался, он сохранял достоинство и мужество, и это оказалось лучшей стратегией: Александр все же получил то, о чем мечтал.
И на этот раз следовало придерживаться той же тактики.
А маленький французский король расхаживал по апартаментам семейства Борджа в Ватикане. Он глядел в окна, на сады и апельсиновые рощи холма Марио.
Он не знал, что ему предпринять. Он пришел сюда как завоеватель, так следует ли ему ждать, пока тот, кто им завоеван, сам к нему явится? Но этот человек не был обыкновенным пленником – все-таки сам святой отец, глава всей католической церкви. Карл, как и его подданные, был католиком, и не мог в одночасье отбросить извечный трепет перед наместником Бога на Земле.
Но наконец-то Папа согласился обсудить условия. А что еще ему оставалось? Север страны уже захвачен, Карл в Риме и готовится двинуться на юг, к Неаполю, тем самым осуществить цель своего похода.
Папа вынужден был пойти на переговоры: стены форты Святого Анджело оказались не такими уж прочными, так что настало время поговорить о мире. И король Франции был твердо убежден, что все преимущества на его стороне: ведь святой отец оказался пленником в своем собственном городе.
Январское солнце играло на золоте и эмали фресок Пинтуриккью: они изображали членов семейства Борджа и еще не были закончены. Карл внимательно разглядывал лица. И вдруг он услыхал за своей спиной какой-то шум. Он резко обернулся и увидел великолепную фигуру в золоченом облачении. И на мгновение ему показалось, что это ожил один из героев стенной росписи – у него даже мурашки по спине побежали. В комнату, через низенькую и узкую потайную дверь, вошел сам Александр, и Карл, ошеломленный его величием и достоинством, рухнул на колени.
Александр покровительственным, почти отеческим жестом приказал королю подняться.
– Итак, сын мой, – произнес Папа, – мы встретились.
Одним жестом, несколькими словами Александр овладел положением: Карл уже не мог думать о себе как о завоевателе – Александр говорил с ним таким тоном, будто хотел подбодрить нашкодившего дитятю: он как бы прощал его, невзирая на то неловкое положение, в которое попал маленький король.