— Какая она все-таки стерва! — с выражением произнес ротмистр Воинов, разглядывая кровь из глубокого пореза на скуле, струящуюся по пальцам. — Какая стерва!..
* * *
— Нет, мадам, это невозможно!
Задрав головы, баронесса и старый летчик стояли невдалеке от взлетной полосы и следили, как неуклюже заходит на посадку «летающая парта» — истребитель-спарка, которым, по логике вещей, сейчас должен был управлять ротмистр Воинов.
— Почему, Тихон Ильич?
— Невозможно, — упрямо повторил полковник Левченко, качая большелобой головой, с которой форменная фуражка не падала, только удерживаемая могучей крестьянской пятерней. — Даже во времена последнего тихоокеанского кризиса, когда мы вынуждены были сократить сроки летной подготовки молодых пилотов до минимума, они налетывали по пятьдесят часов. А это, мадам, уже близко к критическому уровню. Я не могу позволить этому… как его?
— Ротмистр Воинов, — с готовностью подсказала фон Штайнберг.
— Вот-вот, Воинов… Я не могу позволить ему самостоятельно сесть в пилотское кресло всего лишь после пяти часов в воздухе. Это абсурд, мадам!
За время этого разговора «Сапсан», выпустив шасси и задрав нос, не слишком грациозно плюхнулся на левое колесо, опасно накренился, но все-таки выправился и стремительно покатился по старому растрескавшемуся бетону, постепенно оседая на амортизаторах всем своим многотонным телом, замедляя ход и трепеща куполом парашюта экстренного торможения.
— Видите? — развел длиннющими руками Левченко. — Разве это посадка? Это черт знает что, только не посадка! Это балет, менуэт, гопак, в конце концов… Еще что-нибудь подобное, но только не посадка!
— Но он же сел? — осторожно заметила Маргарита, несколько сторонясь разбушевавшегося полковника, рубящего ладонью воздух не хуже кавалериста в атаке.
— Да, сел… Но это же не посадка! Если бы крен составил еще пару градусов…
— Но он же сел?
Тихон Ильич еще раз яростно махнул рукой и повернулся к самолету, медленно выруливающему по направлению к не очень гармоничной парочке — мужчина едва ли не на две головы возвышался над дамой.
— Кто вас учил, молодой человек? — напустился он на Александра, уже приоткрывшего фонарь кабины и расстегивающего гермошлем. — А-а-а!.. Что бы вы делали, если бы у вас за спиной не сидел опытный пилот? Вас бы сейчас пришлось соскребать со взлетки! Да бог с вашей жизнью — вы бы угробили машину, а она…
— Между прочим, — выглянул из своей кабины уже освободившийся от шлема огненно-рыжий пилот-инструктор. — Александр Павлович сажал самолет абсолютно самостоятельно.