Мэл перевел дух. Кажется, не всё так страшно. Старательно избегая пристального и словно неживого взгляда Павла Григорьевича, Мэл сообщил, что никаких особенных разговоров на посиделках в клубе «Четверг» не велось. Обсуждали литературные новинки, читали стихи, обменивались пластинками…
«Вот как? – Павел Григорьевич улыбнулся. – А о специальности своей твои друзья разве не рассказывали? Об атомных фугасах? О реакторе-размножителе в Калище?»
Мэл не мог припомнить, чтобы атомщики хоть раз рассказывали о реакторе в Калище. Да и словосочетания «реактор-размножитель» Скворешников до сего момента ни разу не слыхал. Врать на этот раз почти не пришлось, а потому признание получилось легче.
Улыбка на лице лысого щеголя застыла. Он достал из кармана пачку турецких сигарет, вставил одну в мундштук, закурил.
«Мне кажется, товарищ Скворешников, – сказал он скучным голосом, – что ты почему-то считаешь меня своим врагом, да. А почему? За что? Ведь мы только познакомились. Может, ты считаешь, что я арестовал твоих друзей? Так нет, я их не арестовывал. Наоборот, я здесь по заданию Партии, и моей целью является выяснить, чем можно помочь твоим друзьям. Ведь они все комсомольцы, отличники учебы, всегда были на хорошем счету. А прокуратура им шьет чуть ли антисоветский заговор».
Глагол «шить», употребленный в данном контексте, был из лексикона калужского уголовника Жоры, что покоробило Мэла. Но делать нечего, и он промямлил в ответ, что рад бы помочь, но не может ничего добавить к уже сказанному.
Павел Григорьевич выслушал, пуская дым в потолок, затем подался вперед и произнес почти зловеще: «Ты, товарищ Скворешников, очевидно, не осознал всю серьезность положения. Речь ведь идет не о будущем твоих друзей из клуба, а о твоем собственном будущем. От твоих ответов на мои вопросы многое зависит. Может повернуться и так, и этак. Кто тебя познакомил с атомщиками?»
Он же под Наоми копает, пронеслось в голове Мэла. Черт возьми, а ведь точно! Она скрылась. Потом взрыв у монумента. Теперь – атомщики. Неужели это всё звенья одной цепи? Наоми, любимая, во что ты впуталась?..
Но Наоми не стояла рядом, чтобы объяснить. Да и не захотела бы она, наверное, объясняться. Ведь было уже столько возможностей и подходящих моментов. Но она даже не намекнула, не попыталась как-то подготовить Мэла к грядущим проблемам. Не это ли означало ее «прости»?..
Впрочем, Скворешникову удалось довольно быстро справиться с собой и подавить обиду. О своей связи с Наоми он лысому щеголю докладывать не собирался. Пусть хоть в тюрьму сажает, урод такой!