– Катрин, – он переменил тон. – Ты должна понять, почему мой отец ведет себя таким образом. Он лишь старается сделать жизнь терпимой – не только для нас, но и для всей семьи, для всех, кто от нас зависит, – рабочих поместья, жителей деревни, всех остальных. Нравится нам или нет, но немцы тут командуют, несмотря на всю трепотню Петена о том, что «страдания способствуют возрождению Франции». Разве ты не знаешь, чем кончают те, которые оказывают сопротивление? Их ловят, пытают и расстреливают. А так, по крайней мере, мы можем продолжать жизнь почти без помех. Этого нельзя недооценивать.
– Вот как? А когда война кончится и немцев вытурят вон, какая жизнь будет нам уготована тогда? Сможешь ли ты примириться с совестью, зная, что умиротворял врага – сотрудничал с ним?
– Мы все хотя бы останемся в живых! – резко ответил Шарль. – Задумывалась ли ты над тем, что случится, если мы начнем их доводить, Катрин? Ведь пострадаешь не ты одна. Пострадает и Ги. Подумай хотя бы о нем. А если ты не хочешь думать, что же ты за мать?!
При упоминании о сыне щеки Кэтрин вспыхнули.
– Не втягивай сюда Ги!
– Но разве тебе непонятно, что он давно втянут? Нацисты не считаются ни с детьми, ни с кем другим.
– А как же ты тогда можешь принимать у себя за обеденным столом одного из подобных типов?
– Генерал фон Райнгард – солдат, который волею судеб руководит этим регионом. Он не гестаповец и не эсэсовец. Те – настоящие дьяволы. Да и некоторые наши люди в полиции Виши не лучше, должен признать к своему стыду.
– Типичные французы, – вырвалось у Кэтрин негромко.
– Что ты сказала? – жестко спросил он. Его терпение, наконец, лопнуло.
Она не ответила, опять почувствовав острый укол совести, понимая, что говорит не то и занята обдумыванием таких вещей, о которых ей не следует и думать. Но ее разочарование было таким глубоким, что она не могла заставить себя молчать. Она полюбила Францию так же, как полюбила Шарля, и оба ее подвели. Она просто не могла перенести, что люди, которые ей дороги и которых она уважает, заискивают перед врагом.
Коллаборационисты встречались повсюду, деревенские девушки заигрывали с солдатами, деловые люди грели руки на сделках с ними, а де Савиньи принимали у себя их как достойных людей. Шарль объяснял это инстинктом самосохранения, а Кэтрин находила такое поведение унизительным. Она скорее погибнет, думала Кэтрин, чем покажет, что примирилась с их господством. Так она по крайней мере сохранит самоуважение.
Шарль холодно взирал на нее. Она тоже смотрела на него и как будто видела незнакомца.