В темноте раздался щелчок – это отомкнулись кандалы, за ним последовал звон ударившихся о чугунную колонну цепей. Потом чирканье спички. Зажглась свеча: слабенький язычок неуверенно замерцал в разреженном воздухе.
«Огонь, и стая, и свет свечей», – подумал Ричард и никак не мог вспомнить, откуда это взялось.
Нетвердым шагом, со свечой в руке, д'Верь подошла к маркизу. Протянув руку, она коснулась его цепей, и, отомкнувшись, кандалы упали. Маркиз потер запястья.
Потом она подошла к Ричарду, чтобы коснуться его единственного оставшегося замка. Он открылся. Вздохнув, д'Верь опустилась рядом с ним на пол. Здоровой рукой Ричард притянул девушку к себе, обнял ее за плечи и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, напевая колыбельную без слов.
Холодно, очень холодно было в пустых покоях ангела; но вскоре тепло забытья надвинулось и обволокло их обоих.
Маркиз де Карабас еще долго смотрел на спящих детей. Сама мысль о сне – о возвращении хотя бы на краткий срок в состояние столь ужасающе близкое к смерти – пугала его больше, чем он даже мог себе представить. Но прошло время, и даже он наконец опустил голову на руку и закрыл глаза.
И ничего не стало.
Леди Серпентина, старшая после Олимпии из Семи Сестер, с гордо поднятой головой шествовала по лабиринту за Улицей-Вниз. Под белыми сапогами чавкал ил. За последние сто лет она в первый раз зашла так далеко. Впереди освещала путь большим каретным фонарем мажордом с осиной талией, с головы до ног затянутая в черную кожу. Еще две сходно одетые служанки Серпентины следовали на почтительном расстоянии.
Шлейф из драных кружев платья Серпентины волочился по слизи, но она было выше того, чтобы это замечать. Впереди что-то блеснуло в свете фонаря. Рядом маячил массивный силуэт.
– Здесь, – сказала она.
Две следовавшие за ней женщины, разбрызгивая ил, поспешили вперед через топь, и когда подошла мажордом, принеся с собой качающийся круг теплого света, тени уплотнились в предметы. Свет отразился в длинном наконечнике бронзового копья. Остывшее, окровавленное, ни на что больше не годное тело Охотника лежало на спине, наполовину скрытое грязью в большой луже темной запекшейся крови. Ее ноги были придавлены трупом чудовищной вепреподобной твари. Ее глаза были закрыты.
Служанки Серпентины вытащили тело из-под Зверя и положили в ил.
Опустившись на колени в топкой слизи, Серпентина провела по холодной щеке Охотника пальцем, задержала руку у запекшейся на губах крови. Потом встала.
– Возьмите копье.
Одна женщина подхватила тело Охотника. Другая выдернула из туши чудовища копье и положила себе на плечо.