Минус двести еврок, и вот он на дюссельдорфском вокзале, где тихо-мирно в камере хранения вещи дожидались своего непутевого хозяина. Шрагин чуть не всплакнул от зависти – бездушным шмоткам и железкам никто и ничто не могло причинить вреда.
Там, на вокзале, полицейский патруль опасно приблизился к нему, он успел повернуть свою изуродованную физиономию к какой-то витрине, оставив на обозрение только спину в хорошей пиджачной ткани. Затем отогнал парочку Schwul’ей[21] и заперся в платном общественном туалете. По счастью, в рюкзаке имелись запасные очки, а также белый антисептический крем, подходящий для улучшения цвета и вида лица.
Подумав, Шрагин решил выбрать гостиницу подешевле, из тех, что никогда не рекламирует свои услуги, где номер-сингл только тридцать «евро-тугриков» за ночевку. Нашелся такой, с позволения сказать, отель в паре километров от вокзала, в перестроенном пакгаузе.
Шрагину понравилось, что портье как будто не разглядывает его, да и сам похож на шута горохового. Вымазанные блестящей гадостью и зализанные вперед волосики, десяток колечек в ушах, бабья кофта в обтяжку на тощем тельце.
Расположившись на сильно продавленном диване в прокуренном номере, Шрагин стал мечтать о дальнейшем улучшении своего внешнего вида.
Как же улучшить вид и заодно защититься от возможных инфекций и прочих осложнений? Ответ простой: надо обратиться к доктору, воспользовавшись немецкой медицинской страховкой. Впервые с посадки в дюссельдорфском аэропорту Шрагин включил смартфон г-жи Шерман, и в списке полезных номеров нашелся некий хирург доктор Дидрихс, проживающий в районе Кельн-Дюссельдорф.
Шрагин нажал кнопку вызова, но вместо живого хирурга с ним стал общаться робот, автоответчик и автовопросчик.
Что беспокоит? Имеется ли немецкий страховой полис? Приемные часы такие-то, но без предварительной договоренности нельзя. По какому номеру вам позвонить? Когда? До встречи.
Теперь отдыхать. Душ завтра. А вот еда какая-никакая нужна сегодня. Вызвать по мобильнику пиццу? Почему нет? Вот тут под столиком есть нормальная телефонная книга. Набираем первую попавшуюся итальянскую лавчонку. Им-то какое дело?
Пицца пришла через десять минут. Стараясь не распахивать широко дверь, Шрагин протянул купюру и забрал коробку. Ариведерчи.
Еда была гадкой, жесткой, холодной, ее явно придумал какой-то мафиозный Буратино, вместо приятной сытости она вызвала неприятную тяжесть в желудке.
Но дело было сделано, и, не снимая штанов, Шрагин завалился спать.
Его заставило проснуться сильно заколотившееся сердце. Прошло только три часа, болело все, что могло болеть, к тяжести в желудке добавилась тяжесть в голове.