Капитан Гендрик Болл всегда испытывал чувство легкой скуки, когда ему в очередной раз приходилось рассказывать о своем быстроходном пассажирском пароходе «Роттердам».
– Лучшее и самое современное судно из всех, что сегодня на плаву, – лениво хвастался он за ужином, сидя во главе стола в капитанской столовой. – И непотопляемый. Три восьмифутовые стальные палубы, дубовые переборки и целых семь – только представьте себе! – абсолютно водонепроницаемых отсеков. А корпус сделан из добротной английской стали!
В кругу моряков действительно считали, что «Роттердаму» нет равных. Длиной в четыреста и шириной в сорок футов, пароход мог перевозить почти три с половиной тысячи тонн груза. На нем стояли четыре паровые машины по сто двадцать пять лошадиных сил каждая. Над палубой вздымались на головокружительную высоту четыре полностью оснащенные парусные мачты по сто тридцать пять футов каждая – на случай если во время трансатлантического рейса вдруг откажут машины.
Капитан Болл был коренаст, с приятным простоватым широким лицом и светло-голубыми глазами. Соломенного цвета волосы были подстрижены под горшок, и он чем-то напоминал монаха-францисканца.
«Роттердам» вышел в свое первое плавание, и голландские хозяева по такому торжественному случаю предложили Боллу взять с собой жену.
Хильда Болл являла собой полную противоположность своему супругу. Была она на десять лет моложе его и в свои тридцать пять оставалась привлекательной миниатюрной блондинкой, с тонкими чертами лица и большими глазами василькового цвета. От ее хрупкой фигурки исходила такая мощная волна чувственности, что все мужчины на борту – и Люк в том числе – остро ее ощущали. Каждым движением Хильда старалась подчеркнуть свою привлекательность. То она вызывающе покачивала бедрами во время прогулки по палубе, то вдруг останавливалась, как бы ненароком подбоченившись, и под платьем вызывающе обрисовывались ее приподнявшиеся острые груди.
Она открыто кокетничала со всеми мужчинами на судне, но больше всего ей нравилось флиртовать с Люком. Можно сказать, Хильда на него глаз положила.
– Все это чушь собачья! – разъярился Люк, когда Тондлон, теперь уже окончательно ставший мистером Джоном Йе, в очередной раз принялся подшучивать над ним по этому поводу.
– Не отрицай очевидного, друг мой. Дама с ума по тебе сходит. С сожалением вынужден признать, что наш господин капитан по мужской части просто слабак – не может утолить любовные аппетиты такой женщины! Я замечал, какие взгляды миссис Болл бросает на тебя исподтишка… Как мерку снимает, если ты смекаешь, что я имею в виду.