— А! — протянул Аладьев, и по голосу слышно было, что он не очень обрадовался и даже как бы огорчился.
— Здравствуйте, — стремительно сказал человечек с ястребиным лицом.
— Здравствуйте… Чаю хотите?
— Какой тут к черту чай!.. — сердито возразил человечек.
Он осторожно снял пальто и вынул какой-то плотно увязанный в бумагу предмет.
— Что так? — неприветливо спросил Аладьев.
Человечек положил предмет свой на стол и тщательно огородил его книгами, чтобы не свалился на пол. Аладьев тревожно смотрел.
— Да так, — повернулось к нему ястребиное лицо, — накрыли чуть было… Насилу ушел… Квартиры теперь черт ма!.. Вот принес к вам, спрячьте… и вот…
Он стремительно полез в карман, достал какой-то пакет и тоже положил на стол.
— Завтра возьму… — отрывисто произнесло ястребиное лицо.
Аладьев молчал.
— Вы, синьор, кажется, недовольны? — развязно и слегка презрительно сказал человечек. — Можете же вы хоть на прощанье оказать эту маленькую услугу? Ведь вы завтра в безопасности?
Аладьев встал и с выражением борьбы на лице прошелся по комнате.
— Вы ведь теперь постепеновец, идеалист, чуть ли не толстовец! высыпало, как из мешка, ястребиное лицо, ни на минуту не оставаясь спокойным.
— Напрасно вы стараетесь меня оскорбить, Виктор, — с тяжелой мужицкой досадой возразил Аладьев. — Это я, конечно, возьму… до завтра… но вы должны понять…
— Возьмете? — живо спросил человечек. — Это самое главное, а остальное ваше дело, и спорить нам нечего.
— Нет, будем спорить! — крепко ответил Аладьев и остановился, весь покраснев и засверкав глазками.
— К чему? — притворно-равнодушно ответил человечек и, якобы скучливо, отвернулся.
— А к тому, — с досадой сказал Аладьев, — что мы с вами столько лет были друзьями и…
— О, полноте… Стоит ли вспоминать о таких пустяках!
Аладьев мучительно побагровел и задышал тяжко и гневно.
— Может быть, для вас это и пустяки… хотя я этому не верю… Как вы ни старайтесь бравировать… но для меня не пустяки, и мне хочется, чтобы вы хоть раз меня поняли… Объяснимся.
— Оно, знаете, мне некогда… — как будто наивно возразил человечек, и пронзительные глазки его забегали под очками, — но если вам так хочется…
— Да, хочется! — твердо произнес Аладьев.
Человечек дернул плечами и моментально сел, делая вид, что он готов принести жертву.
Аладьев видел это, но пересилил себя и с деланным спокойствием заговорил:
— Прежде всего я ушел от вас не потому, что я струсил, или… вы это прекрасно знаете, Виктор, будьте хоть на этот раз искрении!
— Никто этого и не думает… — вскользь обронил человечек с ястребиным лицом.