– Кто? – раздался позади нас голос.
Я поспешно вытерла слезы и обернулась. Перед нами стоял Мак, мокрый и слегка запыхавшийся, но целый и невредимый.
– Ты, – радостно засмеялась я, продолжая реветь, – ты… – Мне хотелось прыгать от счастья и облегчения.
– Черт подери, Мак, ну и напугал же ты нас! – воскликнул Дэйв, отнимая от уха сотовый телефон и бросаясь обнимать друга.
– Да у меня лиш лопнул, и пришлось добираться до берега вплавь и без доски, – пожаловался Мак. – Я совершенно вымотался. Но дело стоило того. Вы видели, какая была бочка?
Мак с Дэйвом неспешно направились в сторону отеля, радостно обсуждая по пути заплыв. Мы с Фай стояли с раскрытыми ртами, не зная, что сказать.
– Черт, этот серфинг – весьма опасное занятие! – нарушила затянувшуюся паузу Фай, повернув ко мне голову.
Я небрежно пожала плечами:
– Да, думаю, Мак получил массу удовольствия. Но риск – неотъемлемая часть серфинга. Я это всегда знала и поэтому особо не волновалась.
– Да, конечно, – хмыкнула моя подруга, – тогда объясни мне, как ты умудрилась уронить десять евро в пропасть и даже не заметила этого?
Я посмотрела на пустые руки и нахмурилась.
– И, Милли Армстронг, если попробуешь восстановить в памяти предыдущие пятнадцать минут, то вспомнишь, что совсем недавно объяснилась в любви моему брату. – Фай развернулась и пошла вниз по тропинке к отелю.
– Неправда! – Я чуть ли не вприпрыжку побежала за подругой. – Я не говорила «люблю», я говорила «нравится». А это, знаешь ли, большая разница.
– Да, конечно, – бросила через плечо Фай. – А я тогда королева Англии.
В следующие две недели штормовые волны пошли на убыль, и простые смертные, такие как я, получили возможность заниматься серфингом. У меня впереди было чуть меньше месяца занятий, и я вдруг поняла, что времени для превращения в более-менее профессионального серфера осталось катастрофически мало. Поэтому я с утроенной энергией принялась за тренировки, невзирая на сильную неловкость, испытываемую инструктором при виде меня, словно я приходила к нему на пляж в стрингах. Пьяный поцелуй испортил наши с Маком доверительные отношения, а мое признание в любви окончательно их разрушило. Я знала, что Дэйв все ему рассказал. И вполне возможно, запечатлел мое «выступление» на пленку. При этой мысли у меня сразу перед глазами возникала живописная картина: Мак и Дэйв сидят, задрав кверху ноги, перед телевизором и, попивая пиво, умирают со смеху, глядя, как я, с растрепанным видом повернувшись лицом к морю, признаюсь Маку в любви, а он в это время стоит сзади.