– Что, сука, ржешь, да?! Весело тебе, да?! Гнида! То-то не пошел на балкон, кошками отговорился! Знал ведь, да, что случится?! Сам ведь небось все и подстроил! Подонок…
– Ага, прямо из «Крестов» все и подстроил! – тут я не выдержал и с ненавистью прорычал Мухе прямо в зенки: – Что, козел вонючий, попал со своими затеями под раздачу? Вот и славно. Ори, не ори – вина твоя. А если еще твой цепной мусорок кинется… – но договорить я не успел.
Муха неплотным кулаком сунул мне в лицо – раз, другой… Я на миг потерял дар речи – но уже в следующий миг отбил мягкие мушиные лапы и отступил, выбирая дистанцию для удара, – но омоновец-конвоир оказался быстрее и спас урода от заслуженной трепки. Мощный удар по затылку сшиб меня на землю, тут же подлетел второй омоновец и еще какие-то мусора. Я сразу принял позу эмбриона и постарался прикрыться от ударов руками. Не везет тебе, Знахарь, метелят тебя в последнее время слишком часто, даже для зека!
– Что, сука, мало тебе, мало?! – орал Муха, прыгая за спинами работающих ногами мусоров. – Мало тебе? Ну, ничего! Достал ты меня, ублюдок твердолобый, все выеживаешься! Хватит, допрыгался, мудила! Не понимаешь человеческой речи, скотина, – к скотам и поедешь! К педерастам! Они тебя уже давно ждут-выглядывают! Сгною, суку, сдохнешь в пресс-хате!..
Он, наверное, еще долго разорялся, но тут я получил исключительно прицельный удар в голову омоновским сапогом – чуть выше виска! И больше уже ничего не слышал.
Глава 5
В ЧУЖОЙ МОНАСТЫРЬ СО СВОЕЮ БРИТВОЙ
– Падение произошло по причине гнилости древесины…
– Меня это не интересует! Что со Знахарем?!
– Мммм… Почти здоров!
– Этот человек нужен мне еще живым! Если бы я хотел убрать его – это можно было бы сделать гораздо проще…
Своего возвращения со «следственного эксперимента» я, само собой, не помнил: омоновец, угодив в голову, отключил меня, что с некоторой натяжкой можно было считать актом милосердия.
В себя я пришел уже в хате, на нарах, не очень даже представляя, как сюда попал. Голова раскалывалась и гудела, боль была такая, что казалось, еще мгновение – и прорежет глаза изнутри, как бритвой. «Сотрясение мозга однозначно… В лучшем случае…» – поставил сам себе диагноз. Перед закрытыми глазами плавали разноцветные пятна, периодически неприятно подкатывала тошнота. Из личного богатого опыта сотрясений знал, что, как только открою глаза, а тем паче попытаюсь сесть – тут-то все и начнется: и бешеное головокружение, и рвота, и все-все-все по полной программе…
Рядом пахло едой (нормальной едой, не тюремной) и коньяком. У Бахвиной шконки сидела компания, выпивала и закусывала, и, само собой, разговоры разговаривала – как же без этого! Святое дело.