Фу-у, чуть сердчишко через зад не выскочило! Двери открылись. Отступать некуда, да и поглядеть следует, что на улице произошло. Догадки возникли сходу, но одно дело догадки, а другое дело любопытство. Пусть оно убило кошку. Но я-то не кошка, я, если честно, крыса. Меня еще постараться надо убить.
Очередь! Да совсем близко от подъезда. Еще одна! Случайный рикошет осыпал стекло. Я присел, увлекая за собой курсанта. Пусть мы в подъезде, но одна пуля в газовый баллон машины и вместо нас организуются две контуженных котлетки в стеклянной панировке. Часто-часто захлопали пистолетные выстрелы. Стихли они и эфир заняли стоны и мат-перемат. Да что там такое? Может ну на фиг вылезать из подъезда? Пусть курсантик запросит у Сидорова обстановку по рации?
Прикрываясь избитым и перепуганным курсантом, все-таки выбрался на улицу. Настоящее побоище. У кабины в луже собственной крови плавало тело водителя-экспедитора. С крыльца отлично видно, что не только грудина в лохмотья, но и голова снесена напрочь. Борт Газели покачиваясь, пачкал красным мент в бронежилете. Щедрые такие мазки в духе импрессионистов-апокалиптиков. Кровь сочилась из укусов на лице. Вместе со стоном тонкая струйка выбилась из-под ладони, прикрывающей рану на шее, добавив в рекламу чистой воды кровавую ноту. Мента изрядно колбасило — того и гляди рухнет. Судя по всему, это тот самый Сидоров, отправленный поинтересоваться у водилы моими данными. У ног валялась брошенная как ненужный хлам АКСУшка. Отстегнутый магазин. И гильзы. Целая россыпь. Пистолетные тоже. Вышел из подъезда — попал на войну.
Второй милиционер стоял спиной к нам. Разложив на капоте белой семерки без всяких знаков, указующих на принадлежность к органам, аптеку, судорожно бинтовал руку. Рядом пистолет в обрамлении алых капель. На белом-то капоте мне их хорошо видно.
Неловко снял трофейный ПММ с предохранителя и прицелился в спину. В ответ на мои манипуляции курсант задергался и прохрипел: — Товарищ лейтенант! Старлей!
Нет, ну вы поглядите, каков храбрец! Или я совсем не страшный?!
— Да не ссы ты. Я поговорить хочу. Ты громче давай, не слышит он тебя. — прошептал ментенку в пунцовое ушко и немного ослабил давление лезвия. Запах от него исходил, как от мокрой псины. Форму что ли совсем не стирает или потом облился? Я и сам чуть штаны не обмарал, а ему-то куда хреновей пришлось.
Заложник послушно повторил сиплый зов и привлек-таки внимание старшего. И вот я опять на прицеле. В попытке спрятаться за курсантиком, начал ржать над собой, очень уж это похоже на потуги Винни-Пуха спрятаться за Пятачком. Мой смех окончательно добил курсанта. Зато второй мент не выстрелил. А по глазам видно было, что рука не дрогнет.