— Что значит — сдаваться, — спросил Сашка, — и почему?
— Нет, серьезно. Властям. Для нее израильские власти — это «Кворум». Репатриировалась три месяца назад. Детский врач. Поняла сразу, что экзамен на лицензию работать по профессии она не сдаст. Ну и решила дать взятку чиновнице Министерства здравоохранения.
— Логично, — заметила писательница N. — С чего ты взял, что она сумасшедшая?
— Слушайте, я вам излагаю версию, рожденную ее больным воображением. Рабинович, плесни-ка мне винца. Спасибо… — Доктор отпил глоток из своего бокала и поставил его на стол. — Двадцать семь тысяч шекелей.
— Откуда такие деньги у бедной репатриантки?
— Продала квартиру на Васильевском острове. Очнись, несчастный, это мы пять лет назад были бедными репатриантами с двадцатью кило на брата и справкой из ЖЭКа, что ремонт нашей же квартиры, которую мы сдаем государству, нами оплачен. Нынешние приезжают с тугими карманами.
— Ну, так, — детский врач, — вернула его в русло рассказа писательница N.
— Такая, между прочим, субтильная блондиночка, говорит внятно, продуманно и как бы держит себя в руках (ленинградская выправка-с), но невероятно возбуждена и требует, чтобы ее арестовали.
— Убила чиновницу, — предположил Сашка спокойно.
Все наперебой стали предлагать, предполагать, измышлять преступления, совершенные субтильной блондинкой, детской врачихой.
— Ах, какой детектив можно сварганить, — сказала писательница N. Замечание в высшей мере праздное, детективы не привлекали ее никогда.
— Ма-ась, напиши! — подхватила Ангел-Рая.
— Вы мне дадите рассказать? — поинтересовался Доктор.
— Рассказывай, рассказывай!
— Слушайте, вещь поразительная… Поскольку больная еще не окунулась, так сказать, в местные реалии, еще не омылась в горьких водах тутошнего молока и меда, версия ее грешит — скажем так — психологическими неточностями… Чиновница Министерства здравоохранения ничего не смогла сделать, что, в общем, вполне вероятно — там в комиссии сидят церберы, похлеще, чем в ВАКе. И эта чиновница… обратите внимание на прокол в версии: оказалась честной и вернула деньги.
— Да, это серьезный прокол… — задумчиво согласился Сашка.
— А дальше идет типичный бред: она вышла от чиновницы, села в такси и забыла там кошелку с деньгами.
— Кошелку?!
— Ну да, полиэтиленовый мешочек из супермаркета, в который была завернута пачка сотенных… И вот что любопытно: о деньгах она не говорит, они ее как бы не интересуют. Навязчивая идея: она преступна, нет ей прощения, ее разыскивает полиция, за ней следят, ее схватят с минуты на минуту, и она готова понести наказание согласно уголовной статье законодательства государства Израиль.