Чтобы получить ответы на все вопросы, Брина порылась в своей сумке и вынула кристалл прозрачного белого кварца. Потерев отполированный до блеска камень, она приложила его к сердцу незнакомца. Закрыв глаза, она вслушалась в то, что говорил ей дрожащий кристалл.
– Ну, и что ты узнала?
От неожиданности Брина подскочила, прикусив губу. Не опуская глаз под пристальным взглядом деда, она пожала плечами:
– Он этлинг. – Это было правдой. Но не всей правдой.
– Это саксонский принц крови, – высокий сгорбленный старец прищурившись разглядывал распростертое тело. Он хотел напомнить девушке, сколько бед причинили саксы, но промолчал, зная, что его внучка не сможет оставить на верную смерть ни одно живое существо, даже врага.
Брина почувствовала молчаливое неодобрение деда. Ведь она же не знала! А с саксами она не хотела иметь никакого дела – они ее враги. Но бросить его здесь – значит оставить умирать. А она не может так поступить ни с кем.
И вдруг она поняла, почему, едва взглянув на этого чужака, приняла решение во что бы то ни стало спасти его, почему так дрожал кристалл в ее руке. Он был тем волком, золотым волком из ее видения. Ему суждено судьбой стать ее защитником и хранителем. Вот почему именно она спасла ему жизнь. И теперь она сделает все, чтобы вылечить его. Может быть, дед и не догадывается, может, эту необычную тайную привязанность удастся объяснить ее добротой и отвращением к насилию… Изобразив на лице безмятежную невинность, Брина встала, отряхнула с колен прилипшие листки клевера и устремила на деда умоляющий взгляд.
Старик понял, что уговаривать ее бесполезно. Не теряя даром времени, он расстегнул пряжку своего плаща и кинул его девушке.
– Расстели-ка около этого этлинга, – буркнул он. Брина с готовностью бросилась исполнять его приказание.
Старик подошел к ближайшему дереву и, произнеся короткое заклинание, сломил два крепких сука. Брина расстелила плащ и, уразумев замысел деда, стала привязывать концы плаща к жердям. Старик перерезал своим ножом веревки на ногах молодого сакса и перетащил его на самодельные носилки. Затем Глиндор, а это был именно он, взвалил себе на плечи концы жердей и, кряхтя, двинулся в путь.
Брина поплелась следом. От толчков рана на боку раненого открылась и начала кровоточить. Заметив это, она пожалела, что не может попросить Фрича привести сюда их осла, чтобы тот тащил эту ношу. Девушка перевела взгляд с плеч деда, покрытых ниспадающими седыми волосами, на золотоволосого незнакомца, голова которого покачивалась в такт шагам старика.
«Лицо его так бледно, – подумала она, – он наверняка замерз. Час уже поздний, а весенние ночи так холодны».