– Ну, – сказал он, – веселый ты товарищ, нечего сказать! Что с вами?
– Я думаю о людях в каюте! – возразил Фишер.
– Ну, и что же? Наверняка вы не думали, что я оставлю полдюжины бочонков золота, врученных мне людьми, которые вполне мне доверяют, первым негодяям, пожелавшим украсть их?
– Вовсе нет!
– Что же у вас такое вытянутое лицо? Они хотели нас зарезать, а мы их зарезали! Может быть, вы думаете о том, что мы были бы теперь под водой, а они тратили бы наши деньги на берегу?!
– Ваши деньги? – спросил Фишер с ударением.
Мессенджер бросил на него взгляд, который мог убить более крепкого человека, чем этот юноша.
– Как прилично предлагать такой вопрос другу! – сказал он.
Фишер был пристыжен своим собственным подозрением.
– Право! – воскликнул он. – Я бы рад думать о вас только хорошее!
Мессенджер отвернулся, делая вид, что сердится.
– Хель, – сказал он после некоторого молчания, – когда мы благополучно сойдем на берег с этими деньгами, вы услышите все подробности. Если сейчас вы не можете доверять мне, ступайте своей дорогой, я пойду своей! Раньше у меня не было друга, я могу обойтись без него и теперь!
– О, – сказал Фишер, сердце которого разрывалось, – этого никогда не будет, Принц! Бог знает, чего бы я ни сделал для вас, я не хочу перечислять всего того, что вы сделали для меня!
– Я только прошу вашей дружбы и вашего доверия, – говорил Мессенджер, который отлично умел притворяться, – за ваше доверие я отплачу вам тем, что расскажу свою историю!
– Вы очень добры ко мне, – заметил Фишер, – и вы единственный человек, который так относится ко мне!
Таким образом разрыв на время был улажен. А через неделю все надеялись на возвращение Кеннера, разговаривали об этом у разведенного огня в своем убежище. У них было мало пищи, и они решились на вылазку ночью. План, однако, нельзя было привести в исполнение, так как в 9 часов, как им казалось, раздался пушечный выстрел. Оба кинулись к отверстию в утесе и увидели там сцену, которая имела для них большое значение.
В 300 ярдах от мели, где была сожжена шхуна, ясно виднелся длинный черный береговой пароход. Полная луна ярко светила, так что можно было разглядеть экипаж, скучившийся на корме; свирепые волны безжалостно сбрасывали людей в море. Однако самым поражающим зрелищем для Мессенджера была внезапная деятельность на берегу. Едва раздался второй выстрел, как целый флот лодок начал стрелять с высоких утесов в заливе и быстро поплыл к погибающему судну. Не успели оглянуться, как экипаж нападающих толпился уже на корме погибающего судна, и можно было видеть ярую борьбу из-за места, многие падали за борт в катящиеся волны, и многие погибали под ударами ножей и палок. Наконец нападающие овладели палубой и начали грабить и бросать все в лодки, которые были поданы с большим искусством. Это занятие продолжалось до тех пор, пока выстрел с берега не отвлек людей от работы; они большой толпой вернулись к тому месту, где их ожидало множество факелов. Для тех, кто наблюдал в отверстие ущелья, это происшествие открыло многое. Сам Мессенджер впал в уныние и за все время не сказал ни слова, но когда огни исчезли на берегу, он обратился к Фишеру: