Отлив сразу потащил тартану прочь, к выходу из бухты.
Но смешнее всего, не считая богохульств раненого дядюшки Карло, были скелеты в рясах. Пятеро, шестеро Смертей с крохотными косами в руках. Спустившись с утесов, они бродили меж телами, и Андреа Сфорца, не утирая слюней с влажного подбородка, присоединился к хороводу. Душа его была далеко отсюда. Душа вернулась домой, по воде, аки посуху. А телу… отчего бы пустому телу и не сплясать на рассвете?
Наконец одна Смерть подошла к несчастному и ласково взяла за плечо.
– Ego autem dico vobis: diligite inimicos vestros, – сказала Смерть.
Дикий хохот прозвучал в ответ.
…Остатки ночного кошмара быстро таяли. Распадаясь клочьями тумана, ужас бежал под натиском пробуждения. Веки еще оставались сомкнуты, но Андреа уже понимал: он спал. Ему привиделся дурной сон. Вот, проснулся. Все будет хорошо.
Не зная, что сейчас мечтательно улыбается, он открыл глаза.
Вместо неба над головой нависал грубо обтесанный камень.
Свод пещеры.
Эти простые, и оттого безусловно верные умозаключения заставили юношу снова улыбнуться. Интересно, как он оказался в пещере? Да еще и на тюфяке, набитом соломой? Без особого усилия он сел, опершись руками о жесткое ложе. В голове отдалась тупая боль, но это нисколько не обеспокоило молодого корсиканца. Напротив Андреа, прямо на гранитном уступе, сидел незнакомый старик. Похожий на сухую оливу, у которой попущением небес вдруг объявился человеческий взгляд: ясный и добрый. Засучив рукава дерюжной, подпоясанной вервием рясы, старик чинил сандалию. Шилом и дратвой он орудовал умело, точно заправский сапожник…
– Святой отец! Где я?
– В обители Монте-Кристо, сын мой. Хвала Господу за то, что он вернул тебе рассудок!
– Воистину хвала, святой отец!
– Зови меня: отец Джованни. Я аббат нашего скромного монастыря.
На аббата старик походил мало. Скорее уж на нищенствующего монаха. Возможно, он дал соответствующий обет?
– Отец Джованни, я – Андреа Сфорца… Матрос, с Корсики. Скажите, что со мной случилось?
– Ты все забыл, сын мой?
Юноша напряг память. Кажется, они с дядей и Роберто высадились в бухте. Дождались пассажиров. Началась буря… дядя велел заночевать на берегу…
– Не помню, отче! Клянусь Мадонной!
– Этого следовало ожидать, – задумчиво пробормотал аббат. – Оперившиеся птенцы плохо помнят себя-прежних.
Подобный комментарий мало способствовал просветлению.
– Мы нашли тебя на берегу, сын мой. Принесли сюда. Ты был болен, но теперь, благодаря Господней милости, поправился. Все позади.
– А мой дядя? Кузен Роберто? Где они?
– Этот буян – твой дядя? Он здесь, в обители. В другой келье.