— Скажите, а долго лететь? — не унималась Светлана, переминаясь с ноги на ногу, смотрясь рядом с инопланетянином, как пританцовывающая Моська возле слона. — До Фаргерта долго?
— Нет, — прошелестел тот и направил прибор, мигнувший желтыми индикаторами, на Красину.
— А кормить нас будут? — угораздило Хитрову пристать с новыми расспросами.
— Да, — донеслось из щелей в маске.
— Вкусно?
— Пожалуйста, иди! — взмолилась Ирина, подталкивая подругу плечом.
Когда они прошли до раздвоения коридора, Хитрова остановилась, грохнув сумками об пол, и сказала:
— Думаешь, мне не страшно выпендриваться перед зеленым уродом?
— Думаю, что ты — дура! Тараканы у тебя в голове! Полная черепушка тараканов! — чуть не крикнула Красина. — Специально что ли на нервы действуешь?!
— У меня, между прочим, коленки тряслись, — спокойно признала Светка. — Представила, сейчас как врежет своей балалайкой с огоньками по башке. Или выставит из корабля, мол, Фаргерт для вас навеки закрыт — дожидайтесь Головы Горгоны. Но я тебе, Ирочка, не дура: чтобы поборот страх, надо уметь заглянуть в его рожу.
— Ну и посмотрела?
— Да. Полегчало, представь себе. При следующей встрече с «каремами» я не буду писать в трусики, как ты. Идем.
Они вошли в зал. Скорее не зал, а обширную, бесконечную пещеру, с неровной стеной пористого вещества справа. И полутемным пространством слева, хаотично разбитым на отдельные участки то подобием шишковатых колонн, то наплывами бурой, отвердевшей массы, собравшейся в извилистые простенки. И везде сидели, лежали, стояли люди. Тысячи мужчин, стариков и старух, женщин с детьми. В некоторых местах яркоцветными пятнам выделялись палатки, разбитые на неровном, губчатом полу. Чаще встречались гнездышки, выложенные для уюта спальниками и теплой одеждой, и баррикады из сумок и чемоданов. Возле них веселые компании, сбившиеся в тесный круг, попивали водку и горланили песни. Для полноты картины, пожалуй, не хватало пламени костров и звона гитарных струн.
Только сейчас Красина почувствовала, что в звездолете, больше похожем не на космический корабль, а на нутро горы, пронизанной пещерами или богом забытое подземелье, очень холодно. Возможно, озноб, колотивший ее раньше, происходил вовсе не из страха, а от ледяного дыхания стен. Ирина пошла за Светкой по тускло-зеленой дорожке вглубь пещеры, догадываясь, что пол, окрашенный в болотные тона, означает проходы, а основаться можно где-нибудь темно-синем участке или буром, как делали многие. Шли они со Светкой долго, не упуская из вида сплошную бесконечную стену, длившуюся справа — она была кое-каким ориентиром. Наконец, Хитрова приметила более-менее свободный уголок за наплывом, выступавшим из стены, и решила остановиться там. Ирина не возражала. Сумки вываливались из рук — пора было найти для них место. И в избранном уголке не наблюдалось хамоватых или пьяных физиономий: только пожилой мужчина с седой бородкой, девушка и вроде еще кто-то еще в густой тени.