А еще я смекнул, что таможню мы пока не проходили, и значит, игрушки-то белорусские, с «заграничными» ярлычками-«паспортами». Прям как по заказу. Вот и кошелек в кармане с местной валютой, которую не догадался (выходит, правильно не догадался) вовремя отдать Валентине.
«Аборигены» тем временем снуют себе вдоль вагонов, запрыгивают, в каких проводницы пускают, бойко так предлагают плюшевый товар. Отбросил я окурок да и пошел, отыскивая взглядом что-нибудь подходящее.
(Смешно сказать, ну да придется. Почти все продающие были там молодые. Я не то чтоб… Просто есть такие восемнадцати-двадцати двух летние люди, с которыми иметь дело крайне неприятно. Они не то чтоб хулиганы какие, нет. Они — «модная» молодежь, если вы понимаете, что я имею в виду. Глядят на тебя, как на жука колорадского и во взгляде читаешь удивление: чего ж ты, дед, на свете подзадержался, бедняга этакий. Поспешил бы…) Вот, значит, таких там было больше всего. И подходить к ним я не имел ни малейшего желания. А тут заприметил одну, женщина средних лет, спокойная, тихая, стояла себе в сторонке и вроде как и продает игрушки, а вроде как и нет. И решил я, что хлыщи модные сами управятся со своим товаром, а у нее никто ничего не купит… разве что я.
«Доброй ночи, — говорю, — не просветите, любезная, откуда столько игрушек взялось? Или Дед Мороз с некоторых пор открыл в вашем городке филиал, чтобы с севера на своем горбу все не волочь?»
Она улыбнулась моей незатейливой шутке и покачала головой.
«Нет, — отвечает, — дело в другом».
И молчит.
«Ладно, — говорю, — не буду вас утомлять расспросами, скажите лучше, сколько стоит это удовольствие», — и показываю на большую, с двухлетнего мальчишку, собаку. А собака та удивительная: кожа у нее белая, а пятна — черные. Детям такие нравятся, потому что есть один диснеевский мультик и там эти собаки за главных героев. Правда, в породах я никогда силен не был, поэтому как зовут черно-белых красавцев, не помнил.
Женщина в ответ только качает головой.
«Зачем, — спрашивает, — вам?»
«Да, — подумал я, — с такими вопросами долго тебе с товаром носиться».
Но почему-то не ушел от нее, как следовало бы, а продолжал выпытывать.
«Знаете, — отвечаю, — люблю долгими зимними вечерами лежать на ковре у телевизора и играть. Я понимаю, что это неправильно, что мальчики должны отдавать предпочтение солдатикам, а не куклам, но так уже эти солдатики осточертели! — не поверите».
«Не верю», — улыбнулась женщина. «Врете вы все, наверняка ведь внуку покупаете».
«Ну внуку. А что, моему внуку такую игрушку нельзя? Почему? Или вы просто их не продаете?»