Они провели на острове пять необыкновенных дней и ночей. Они могли говорить безостановочно весь день о всяких пустяках, могли лежать по несколько часов на пляже, держась за руки — им было просто хорошо друг с другом.
И конечно они занимались любовью. Патриция к удивлению убедилась, что любовь поистине не знает преград. Что самая простая позиция для секса не является, как она полагала, самой оптимальной. Они фантазировали, придумывали множество вариантов и не уставали восхищаться друг другом, полностью раскрывая себя как для партнера, так и для себя самого.
На четвертый день Том повлек ее на вершину скалы. Патриция не думала, что на нее вообще можно взобраться. Но он хорошо знал остров, который назвал ее именем.
На восточной стороне горы склон был наиболее пологим, и поначалу даже там пролегало нечто, похожее на тропку. Они с трудом преодолели несколько сложных мест, но все-таки покорили гордую вершину.
Патриция довольно подбежала к одинокой смоковнице и сорвала спелый плод. Со вкусом вгрызлась в него зубами и посмотрела на возлюбленного. Он подошел к Патриции и крепко обнял.
Вид с вершины открывался великолепный — бескрайняя гладь моря, в далекой дымке едва угадывались силуэты материковых гор.
— Я люблю тебя, Патриция, — выдохнул Том.
— У тебя было много женщин до меня, Том? — спросила она так, что он не мог не ответить.
— Давно, — честно признался он, — я еще учился в Оксфорде. Я готов был бросить учебу, дом, все… Я сходил с ума… Она жестоко посмеялась надо мной, мальчишкой, она была лет на десять старше, у нее был муж — какой-то дипломат. С тех пор у меня никого не было. Я сторонился девушек. — Он посмотрел на нее влюбленными глазами. — Но ты открыла мне второе дыхание, мне вновь хорошо с женщинами.
— Но-но, — смеясь, погрозила она пальчиком.
— Я имел в виду только тебя, Патриция!
Он снова обнял ее, она сладко закрыла глаза и они поцеловались. Лишь кружившая неподалеку чайка была свидетельницей их счастья.
— А ты? — в свою очередь спросил Том. — У тебя кто-то был? Или есть? — с ужасом добавил он.
— Есть — ты! — ответила она, разглядывая нежно его милое ей лицо. — Ты у меня — первый настоящий мужчина…
Он удивленно приподнял бровь. Она догадалась, что он не понимает ее.
— Ты первый — настоящий мужчина, — с ударением повторила она. — Остальные — так… куклы похотливые… самцы. Чисто академический интерес. Я вообще уже полагала, что секс — лишь для нищих духом.
Он больше ни о чем не стал спрашивать, прижал ее крепко к себе, уткнувшись в ее волосы, пахнущие молодостью и морем.