В Москве Б. Савинков, супруги Деренталь и Фомичев с Белорусского вокзала были доставлены прямо на Лубянку, и их распределили по камерам-одиночкам внутренней тюрьмы ОГПУ. На другой день их начали допрашивать. Супруги Деренталь интересовали чекистов в весьма малой степени. Александр Аркадьевич Деренталь и тем более Любовь Ефимовна, его жена, фигуры во всей этой истории в общем случайные и сугубо подчиненные Савинкову. Не был значительной фигурой и Фомичев, который до самого момента ареста так и не понял, что был пешкой в чекистской игре, а когда ему все разъяснили, он впал в такую прострацию, что допрос его пришлось отложить. Чекистов в первую голову интересовал Борис Савинков: как он поведет себя на допросе, признает ли свою поистине необозримую вину перед советским народом и государством?
Спустя несколько дней в московских газетах появилось следующее официальное сообщение:
Дело Бориса Викторовича Савинкова
Арестованному в двадцатых числах августа Борису Викторовичу Савинкову в 23 часа 23 августа было вручено обвинительное заключение, и по истечении 11 часов согласно требований Уголовно-процессуального кодекса в военной коллегии Верховного Суда СССР началось слушание дела о нем. Состав суда: председатель товарищ Ульрих, члены суда товарищи Камерон и Кушнирюк…
Савинков на следствии и на суде во всем сознавался, признавал свою вину и раскаивался, но все это сопровождал заверениями в преданной своей любви и уважении к великому русскому народу. Вот, например, что он заявлял в собственноручно написанных им показаниях от 21 августа 1924 года:
«Раньше, чем отвечать на предложенные мне вопросы, я должен сказать следующее: я — Борис Савинков, бывший член боевой организации ПСР, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева,[49] участник убийства Плеве и великого князя Сергея Александровича, участник многих других террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа и во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шел против русских рабочих и крестьян с оружием в руках. Как могло это случиться? Я уже сказал, что всю жизнь работал только для народа и во имя его. Я имею право прибавить, что никогда и ни при каких обстоятельствах не защищал интересов буржуазии и не преследовал личных целей…
Будущее показало, что я был не прав во всем».
Схема избранной Савинковым тактики — на поверхности: я всю свою жизнь был за народ, а боролся-только против большевиков, но я всегда действовал по совести и крайнему разумению, и это значит, что я заблуждался. Но из-за разногласий меча не поднимают и не становятся врагами. В этой его позиции достаточно и хитрости и совершенно необъяснимой наивности.