– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Эйприл.
Дана улыбнулась ей.
– На самом деле я завидую тебе.
– Черт, а я завидую тебе.
– Ты действительно скучаешь по журналистике?
Эйприл усмехнулась.
– Я всегда думала о нас с тобой больше как о шпионках, чем о журналистках.
– Ты права. Сегодня утром я как раз размышляла, нравятся ли мне баллистические ракеты, наверно, они нам с тобой нравятся одинаково.
– Ну… почти.
Подруги захохотали.
Дана чувствовала спиной солнечное тепло, листая толстый альбом с самыми последними семейными фотографиями Эйприл. Эйприл – ее подруга на всю жизнь, они встретились и подружились подростками, когда вместе работали в школьной газете. Однако было кое-что в ее жизни, чем она не делилась ни с кем, даже с Эйприл, и никогда не станет.
Дана знала, что Эйприл очень хотела разузнать о ее прошлом, она просто сгорала от любопытства, тем более что жизнь самой Эйприл всегда была вся на виду, как открытая книга. Но Дана не отвечала на ее вопросы, и Эйприл перестала их задавать, впрочем, это ничуть не повлияло на дружбу девушек.
– Итак, что тебя заставило сюда вернуться? Какая-нибудь горяченькая история? Да?
Дана провела пальцем по краю пустой чашки.
– Да. Именно так.
– В Шарлотсвилле? – засмеялась Эйприл. – Господи, я не могу себе представить, кто в этой дыре может тебя заинтересовать!
– А как насчет доктора Янси Грейнджера?
Эйприл задохнулась.
– Ты что, притворяешься?
– Прекрасно знаешь, что нет.
Лицо Эйприл стало серьезным.
– Конечно, ты слышала, что его кандидатура рассматривается на Нобелевскую премию по медицине? – спросила Дана.
– Да, но я полагаю, причина не в этом.
– Ну хорошо. Я приехала сюда, чтобы выяснить, является ли он достойным кандидатом.
– И как? Является? – допытывалась Эйприл.
– Эй, да я ведь только приехала. Ты забыла? Я думаю, что все узнаю в свое время, особенно если ты поможешь пролить свет на жизнь великого доктора.
– Ах, так это не только социальный заказ?
Дана засмеялась.
– Ты знаешь свое дело.
– Занимаешься поиском очередной баллистической ракеты?
– Верно. И если я найду, то пересяду в другой журнал, а какой – это только между нами.
– Значит, ты явилась шпионить?
Дана вспыхнула.
– В общем, в каком-то смысле да, хотя мне не очень это нравится, но…
– Ну, давай, детка. Если не ты это сделаешь, то кто-нибудь другой этим займется. В любви и в журналистике разрешено все.
– Ох, любовь может иногда оказаться настоящей сукой, – грубо заметила Дана.
– Слушай, а что у вас с Руни? Продвигается?
– С его стороны – да, но я… Я не знаю, Эйприл. Я ничего к нему не чувствую, ну, в общем, Руни – замечательный парень, но я не люблю его. Я имею в виду –