Но месяц назад Народный Аграрный Комиссариат прислал в госхоз три бесплатных семейных путевки в самые известные санатории Пальмового Берега.
-Не поедешь. -кратко сказал директор.
-Почему?! -возмутился Гу.
-Потому что лучший работник. Без тебя - как без рук.
-Логично. -ядовито одобрил Гу. -Награду за труд получат худшие, раз нельзя отпускать лучших. Подпишите.
-Что это?
-Заявление об увольнении. Перехожу в кооператив "Дрофа".
-И что ты собираешься там делать?
-Уважающему себя зоотехнику дело везде найдется. А что в зарплате проиграю... Зато своих девчонок хотя бы разок куда-нибудь вывезу в каникулы. Припомните: все восемнадцать лет мои отпуски начинались с новогодних праздников. Ну, так какие документы будете подписывать - отпускные или увольнительные?
-Да что ж ты меня душишь, кровопивец! -застонал директор, -А как же пуск седьмой фермы? А сдача кормохранилища?
-Помощник сдаст.
-Пропади ты пропадом, шантажист. -с чувством пожелал директор, ставя росчерк на просьбе об отпуске. -Сгинь, чтоб я тебя не видел. Оформляй все в бухгалтерии.
-Спасибо.
Сейчас супруга Дзубидзука с тремя дочурками плескалась в бассейне, а он наслаждался здесь тишиной и покоем. Хорошо!
Что ж, хорошему человеку можно позволять себе расслабиться на заслуженном отдыхе. А Дзубидзук Гу имел все основания считать себя примерным гражданином, работником и семьянином. Жизнь прожита на две трети, но уже можно считать ее вполне состоявшейся и удавшейся. Закончены гимназия и аграрный техникум. Построен на окраине поселка у самой рощи пятикомнатный дом с удобствами. Все есть: мебель, телерадиопроигрыватель, вычислитель, кухонная утварь, гардероб. Подвал и холодильник всегда полны. Три дочки учатся в гимназии на шестерки и семерки. Отметки биосоциального детектирования у всех троих - желтые, так что останутся дома, когда вырастут. Жена - замечательная хозяйка и мать. Хорошо!
Комментарий Сяо Жень:
Несколько слов о положении женщин в обществе островитян. Из трех с половиной тысяч первопоселенцев, добравшихся во главе с Хагом до Архипелагов, женщин было меньшинство. Мужчины относились к ним заботливо и бережно, причем, когда через пару поколений половая диспропорция в обществе исчезла, это отношение сохранилось и даже укрепилось. Рождение дочери отнюдь не воспринималось отцом, как неудача. Слово старшей сестры для младшего брата было законом. Сложился также подлинный культ матери. Он накладывал на женщин много обязанностей хранительницы домашнего очага, но давал и множество привилегий, каких не знал Материк. Мужчина мог быть дерзким воином, отважным моряком, сметливым торговцем и не терпел никаких посягательств на свою свободу вне стен дома. Политика и война, наука и производство оставались за ним - расправляй крылья, орел, сколько угодно. Но внутри семейного гнезда последнее слово всегда сохранялось за матерью и женой - не распускай, петух, хвост-то! Домашний бюджет и воспитание детей были полной прерогативой хозяйки. Совершенно обычной была картина, когда сухонькая старушка отпускала подзатыльник здоровенному тридцатилетнему бритолобому татуированному детине, а грозный и беспощадный на борту своего судна пират, покорно сопел, принимая материнскую выволочку. Никто не удивлялся, когда жена в полночь заявляла из-за закрытой двери подвыпившему мужу: "Ты не предупреждал, что пойдешь к друзьям на пиво, так ночуй у порога!" и незадачливый гуляка уныло усаживался у косяка. С переходом к индустриальному обществу, конечно, многое изменилось, исчезли средневековые традиции, женщины стали активно участвовать в социальной жизни, а мужчины - начали чувствовать себя хозяевами в семье. Но, в отличие от Материка, девы и дамы Архипелагов никогда не испытывали острой необходимости в эмансипации и борьбе за права.