— Ага, — проговорил я не очень уверенно.
Тетушка прищурилась, напряглась и вдруг выдала:
Повстречалась я с Черным Эхайном,
Пареньком чрезвычайно нахальным.
«Я в поэзии спец!» —
Говорил мне наглец
И подмигивал глазом охальным!
— Блеск, — сказал я. — Это и есть лимерик?
— Именно, — подтвердила тетя Оля. — Пускай и не в самой канонической форме, но все же близко к образцам жанра.
— А зачем мы здесь? — спросил я наивно. — Вы живете в этой дыре?
— Дыра! — возмутилась она. — Лимерик — прекрасный город, с очаровательными старинными зданиями, с офигенными музеями. Здесь всегда море туристов…
— И всегда идет дождь, — ввернул я.
— Ну, допустим, не всегда. Хотя… мог бы идти и пореже. Так вот, мой милый: я не живу в Лимерике. К твоему сведению, постоянно я живу либо в Кондорфе, либо в Тонгерене, в зависимости от настроения.
— Что же мы делаем в этой… — Тетя Оля, не оборачиваясь, одними плечами выразила выжидательную угрозу, и я закончил: —… исторической местности?
— Здесь живет мой отец, — сказала она с непонятной интонацией. — Всякий раз, когда он появляется на Земле, то выбирает для жительства именно Лимерик. Отчего-то меня это не удивляет.
Меня, напротив, это удивляло, и сильно, но уточнений я не потребовал.
Между тем, мы добрались до места. Гравитр опустился на стоянку, затиснутую между влажными кирпичными стенами старинных домов, Дождь, впрочем, прекратился. Мы выбрались из кабины, тетя Оля откинула капюшон, и ее сходство с одуванчиком многократно возросло.
— Уой! — воскликнула она чуточку более экзальтированно, чем требовалось. Должно быть, ее волнение лишь немного уступало моему. — Нас уже ждут.
— Где? — удивился я.
— Да вот же! — сказала она. — Как ты не видишь?
И я увидел.
19. Все эхайны Земли сразу
Думаю, со стороны мы выглядели очень необычно. Долговязый подросток, огромная женщина и пожилой гигант. Семейка фольклорных великанов, вздумавшая перекусить в ирландском кафе. И при этом сыграть в молчанку с гляделками. Я сидел как на еже, мысленно кляня себя за дурацкую блажь, перетащившую меня из тепла и солнца Алегрии в знобкую сырость Лимерика, и не знал, на чем задержать глаз. Тетя Оля мрачно сопела и переводила взгляд с меня на отца. И только Гатаанн Калимехтар тантэ Гайрон, Лиловый Эхайн, дипломатический представитель Лиловой Руки Эхайнора в метрополии Федерации, сидел неподвижно, словно камень, и сверлил меня гляделками.
— У меня такое ощущение, — наконец прорвала завесу молчания тетя Оля, — что я здесь лишняя. Пожалуй, я пойду, а вы уж…
— Останься, — лязгнул Гайрон.
И не разобрать было, просьба то или приказ.