Мячик старательно сморщился и несколько раз негромко мяукнул. В ответ дивовидный хозяин офиса собрал шерстистую физиономию в гармошку и отозвался в том же духе, обнаружив при этом довольно крупный рот.
— Ну и прекрасно, — сказал Мячик и плюхнулся в кресло. — А теперь, директор Мурнармигх, перейдем на эхойлан, чтобы нас понимал наш юный друг.
— Эхойлан нехорошо знать, — промурлыкал тот.
— Что же в том нехорошего?! — поразился я.
— Директор Мурнармигх имел в виду, что его владение эхойланом далеко от совершенства, — пояснил Мячик.
«Мое тоже», — заметил я про себя.
— В таком случае, нам ничего не остается иного, как избрать в качестве средства межрасового общения земной интерлинг, — сказал виав. — Если, разумеется, у вас, Сева, нет возражений.
— Ни малейших, — ответил я, утопив на уровне второго эмоционального слоя любые проявления радостного облегчения.
— Интерлинг знать классно, — отозвался Мурнармигх, и это вновь прозвучало более чем двусмысленно. Не то он был высокого мнения о своем знании человеческого языка — что не слишком-то соответствовало действительности, — не то утверждал, что таковое знание есть великое преимущество или даже привилегия. А может быть, отвесил мне, эхайну, комплимент.
— Если мне не изменяет память, — сказал Мячик, — ваша компания единственная в этой области Галактики имеет постоянное транспортное сообщение с эхайнскими мирами.
— О, так! — горделиво подтвердил Мурнармигх.
— Этот юноша — Черный Эхайн.
— Мрррм, — лицо директора, которое так и подмывало назвать мордой, сложилось в отчетливо недоверчивую гримасу. — Так сказать?
— Именно так он и сказал, — кивнул Мячик.
— Слишком человечный, — продолжал сомневаться Мурнармигх.
— Меня это также поначалу ввело в заблуждение, — сказал Мячик. — Но затем юноша предъявил убедительные доказательства.
— Тартег? — уточнил директор, склонив голову на плечо.
— Совершенно верно, — промолвил Мячик с удовлетворением.
Наступила томительная пауза, на протяжении которой мохнатый директор переваливал башку с одного плеча на другое, стучал когтями по столешнице, прядал ушами и разнообразно гримасничал, я обливался холодным потом и хотел к маме, а Мячик безмятежно смотрел в потолок.
— Эхайны здесь не быть, — наконец объявил Мурнармигх и сопроводил сказанное угрожающим горловым звуком. Бог знает, что он имел в виду: что здесь до сей поры не ступала нога эхайна; что эхайнам вообще нечего здесь делать; что данному конкретному эхайну самая пора выметаться; а может быть, все сразу и одновременно.
— Согласен, — сказал Мячик.
— Маршрут нет эхайны, нет люди, — продолжал директор в своей экономно-иносказательной манере. — Только вукрту.