Космопорт был грандиозен. Пол центрального зала имел форму гигантской раковины, крутые стены сходились на огромной высоте, образуя асимметричный, неправильный по земным понятиям купол. Стены казались пятнистыми; приглядевшись, я понял, что местами они были прозрачны. Пространство под куполом пересекали выгнутые трубы воздушных переходов. Уловить систему в их конфигурации было положительно невозможно; переплетаясь, они образовывали паутину сумасшедшего паука. Здесь были тысячи и тысячи вукрту: они толпились на дне раковины, перетекали по переходам или просто порхали на манер Карлсона в ячейках паутины, снабдив себя какими-то чрезвычайно компактными летательными аппаратами. Судя по всему, вукрту много и охотно путешествовали по Галактике. При этом они не выносили острых углов: все здесь было выпуклым, вогнутым и округлым.
На краю этого хаоса торчал я, чувствуя себя лишним, громоздким и нелепым. Я не знал, кого и о чем спросить, чтобы поскорее убраться отсюда.
Когда мое отчаяние достигло предела, явилось избавление. «Палка-палка-огуречик» взирал на меня с ближайшей стены, недвусмысленно указывая направление поисков. Терять мне было нечего, и я подчинился. Через пару десятков шагов эстафету подхватил другой знак — он указывал на один из воздушных переходов. Спустя мгновение я стоял на самодвижущейся тропинке, которая несла меня по-над столпотворением. Хочется верить — навстречу судьбе… Кто-то деликатно дернул меня за рукав. Я поглядел книзу. Крохотный вукрту, чуть выше моего колена, упакованный в красный халатик с огромными зелеными цветами — невыносимое для человечьего глаза сочетание! — взирал на меня внимательно и серьезно. «Привет, малыш», — сказал я негромко. К нему тотчас же подскочил другой, более крупный, во всем сером, и подхватил кроху на руки. До меня донеслось невнятное мурлыканье, в котором отчетливо слышались смущенные нотки. Мол, извините нашего карапуза, он в жизни не видывал живого эхайна. А может, мне это лишь померещилось, и на самом деле серый родитель увещевал своего отпрыска: не суйся куда не след, в особенности к этому долговязому дядьке, разве ты не знаешь, что эхайны злые и кушают маленьких вукрту на обед?!
Между тем, тропинка нырнула в слабо освещенный коридор, на стенах которого полыхали надписи на неизвестных мне языках и знакомые уже фигурки-пиктограммы. Я не сразу обнаружил старого знакомца среди разнообразных паучков, птичек и совершенно непонятных монстриков. Но он был здесь и жаждал мне помочь.
Я сошел с тропинки и открыл дверь со знакомой уже эмблемой в виде шипастой лозы.