– Пусть будет так, – уклончиво согласился Дмитрий Васильевич. – Может, моя фамилия вам что-нибудь скажет: Анчар!
– Уже теплее, – удивленно поднял брови Гордеев. – Вы, случайно, не тот генерал-лейтенант Анчар, который не дал случиться резне в Белом доме, а потом и сам стал депутатом Государственной думы?
– Именно тот Анчар, – небрежно кивнул в ответ Дмитрий Васильевич. – Правда, было это давно и обросло дремучими слухами.
Станиславу была известна история осады Белого дома, в котором забаррикадировался мятежный Ельцину Верховный Совет.
Только чудо, а точнее – воля и настойчивость генерал-лейтенанта Анчара и еще пары трезвых голов остановили отряд специального назначения «Альфа», который «младореформаторы» в августе девяносто третьего года пытались бросить на штурм. Какое бы море крови пролилось, если бы «решительные» задумки людей, разбирающихся в боевых действиях, как свинья в апельсинах, осуществились, можно было только предполагать. Через два года по той же преступной бездумности и некомпетентности в Чечне людей не пожалели и крови не испугались. Не нашлось второго Анчара, чтобы их остановить.
– Тогда и мне разрешите представиться, – бросил вниз подбородок Стас. – Гордеев Станислав Николаевич, в настоящее время рядовой безработный, в прошлом…
– Я все о вас знаю, капитан, – перебил его Анчар и тут же уточнил: – Или почти все…
– И чем обусловлено такое внимание к моей скромной персоне? – в очередной раз поинтересовался Стас.
– А то вы не понимаете? – мрачно буркнул Дмитрий Васильевич. – Моя дочь проводит ночь в компании с какими-то пьяными молодчиками… Чему вы смеетесь, капитан?
– Когда вы ворвались и стали изучать постельное белье, я подумал, что Анна ваша… как бы мягче выразиться… Ну, в общем, юная содержанка.
– Что?! – У Анчара глаза стали шире чайных блюдец. – Анна… она… содержанка? Да я вас в порошок сотру!
Анна, услышав, о чем идет речь, прыснула в кулачок. Стас, увидев, как побагровело лицо Дмитрия Васильевича, понял, что надо выправлять ситуацию. Причем сделать это нужно как можно скорее, чтобы не пасть на поле брани. Выражение крайней свирепости, в мгновение ока появившееся на физиономии бывшего генерала, недвусмысленно намекало, что пленных он не берет.
– Но я сразу понял, что ошибся, Дмитрий Васильевич, – клятвенно заверил рассерженного папашу Станислав. – Приношу вам свои глубочайшие извинения.
Кровь потихоньку стала отливать от лица Анчара, и Гордеев, чтобы еще более разрядить обстановку, задал собеседнику невинный по форме, но коварный по содержанию вопрос: