Они вовремя добрались до указанного места в окрестностях Ножай-Юрта, однако следов боевиков не обнаружили. Как позже доложили информаторы, скоротечный бой их группы и активность вертушек спугнули боевиков. Несколько полевых командиров все же встретились с арабом и Удуговым, но произошло это позже на территории горного Дагестана. Планируемая операция сорвалась.
Разбор полетов был не то чтобы разгромным, однако получили они по полной программе, по самое, как говорится, не балуй.
Естественно, в отсутствие раненого майора Синицына все шишки посыпались на голову капитана Гордеева. До оргвыводов, правда, дело не дошло. Руководитель операции генерал-майор Веклемишев был хоть и московский гость, но свой, из спецов, из «рэксов», что в переводе на общечеловеческий означало «разведчик экстра-класса», прошедший огонь и воду, дым и Крым. Он прекрасно понимал, что особой вины ни на Горе, ни на его командире в срыве операции не лежит: случайность – она и в Африке случайность. Но все же раздосадован был, потому и устроил головомойку. «Почему не выслали передовое охранение? Почему выбрали именно этот азимут движения? Вас где учили тактике? Не жмут ли вам погоны плечи, товарищ капитан?» Ну и так далее…
Конечно, неприятно слышать подобное, и не во всем прав был генерал-майор, но ему по штату положено ругаться и строить подчиненных. К тому же знал Станислав, что добыл он свои большие звезды не в кабинете, а потом и кровью их заработал. О чем и говорили три нашивки на генеральском кителе – два тяжелых ранения и одно легкое. Это не считая звездочки Героя России. А уж какие легенды о нем ходили! Говорят, пару-тройку раз мир спасал…
А взбесился Гордеев уже после подведения итогов. Генерал и старшие офицеры вышли из штабной палатки, следом за ними, доставая сигареты, потянулись и остальные. Когда Стас проходил мимо майора, генеральского порученца, собиравшего со стола бумаги в папку, неожиданно услышал презрительное замечание:
– Вояки хреновы! Только и умеете, что с бабами воевать и мародерствовать. Да еще водку жрать!
Конечно, следовало сдержаться, но уж очень Станислав раздосадован был. А тут еще перед совещанием ему передали, что в госпитале Серега Грушевский скончался. Двое суток за его жизнь врачи боролись, но так и не смогли спасти.
Взбешенный Гор кинул взгляд на холеного майора, который по возрасту был едва ли не младше его самого, и практически без размаха врубил ему «клювом аиста», средним и указательным пальцами, сложенными в клинок, в солнечное сплетение. Брезгливая мина на лице генеральского порученца сменилась маской крайнего удивления и боли. Майор рухнул на стол, захлебываясь в астматическом удушье. Рука Станислава уже метнулась к шее штабного, чтобы довершить начатое, однако предупредительный негромкий возглас Мишки Игнатова за спиной остановил его: