Но тут Рейвен скользнул вниз, и она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Перина шевелилась от каждого движения. К своему ужасу, она ощутила его губы на внутренней стороне колена и едва не дернулась от шока и возбуждения. Но нет, она все еще держала себя в руках, даже когда его влажный рот коснулся сначала ее бедра, потом ягодиц. Как она заставит себя лежать смирно, если он…
Оказалось, что Рейвен вдруг отстранился, но ее абсолютное облегчение продолжалось недолго, ибо он осыпал поцелуями другую ногу и стал подниматься выше.
Сгорая от унижения, Абриэль стала извиваться и услышала его тихий смех, хотя он в это время прижимался лицом к ее спине.
И тут он лег на нее, прижимаясь чреслами к попке и зарывшись лицом в ее волосы. Абриэль следовало бояться, что он ее задушит, но он приподнялся на руках, чтобы не придавить ее своей тяжестью.
– А, ты оставила волосы расплетенными… для меня, – пробормотал он.
Пропади все пропадом! Торопясь изобразить сон, она совсем забыла!
Он стал медленно двигаться, потираясь об нее всем телом. Одна рука пробралась к груди и сжала нежный холмик. Чувственный туман, окутавший Абриэль, заставил забыть, почему она вообще сопротивлялась мужу. Сейчас она думала только о том, как он нежен, как добр, и когда Рейвен наконец уложил ее на спину и поцеловал, ничего не оставалось делать, кроме как поцеловать его в ответ, прильнуть посильнее и развести ноги. И застонать, когда он вонзился в нее, сделав их единым целым. Он снова подарил ей невероятное наслаждение, прежде чем достичь своего.
Но потом, когда она осталась наедине с холодной реальностью содеянного, снова расплакалась. Она хотела его, но слишком боялась довериться. Поверить, что он останется с ней, когда Шотландия призовет его. И хотя раньше неверие приводило только к гневу и ненависти, теперь сердце болело так, что казалось, вот-вот разорвется. Господи, неужели она влюблена в него?
Но она тут же твердо сказала себе, что такого быть не может. Не может, и все тут. Нет, она ничуть не влюблена в своего мужа. Между ними не было и нет ничего подобного! Пусть он умеет пробудить в ней чувственность, но добровольно она никогда не отдаст свое сердце.
И при этой мысли она заплакала еще горше.