Воспитай себе друга (Нехаев) - страница 8

Шли дни. Айк рос. Но нам это не было особенно заметно. Зато соседи, не видя его несколько дней, говорили: «Ну и растет он у вас, как на дрожжах». Гулять мы с ним выходили не когда придется, а в строго определенное время. Правда, он был слишком маленьким, чтобы ждать, когда его вынесут на улицу. Но мы его не ругали за проступок. Мы знали, что наступит время, когда он научится проситься и терпеть, а пока что сами терпеливо ждали этого времени.

Каждый день в его характере появлялось что-нибудь новое. Он становился смелее. Через несколько недель он уже хорошо изучил маршрут прогулок и даже начал позволять себе некоторые вольности. Если, например, ему что-то не нравилось — сильный ветер или редкий весенний дождь, — Айк проворно направлялся к подъезду дома. Не успеешь повернуться, как коричневая спинка мелькнет уже вдали, у угла дома. Бегом догоняешь щенка, возвращаешь на место прогулки и говоришь: «Гулять, гулять». Вроде заинтересовался чем-то. Но глядь — снова нет. Значит, сидит у подъезда.

Во время одного такого самостоятельного возвращения домой на пути Айка попался котенок, который весь взъерошился, выгнул спину дугой, хвост под себя подобрал и застыл на месте. Остановился и Айк. Это была его первая встреча с неизвестным зверем. Щенок даже присел от удивления. Смешно наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, Айк рассматривал котенка. Еще немного — и они наверняка подружились бы, но я подбежал и поспешно забрал Айка на руки. Если бы это был домашний котенок, то можно было бы и не препятствовать знакомству. Но котенок был бродячий и жил в подвале дома. А вдруг он носитель стригущего лишая — очень опасного для животных заболевания? Крошечная царапина когтем могла заразить щенка.

Как только я взял Айка на руки, котенок перестал сердиться и юркнул в маленькое окошечко, ведущее в подвал.

Наблюдать за Айком во время прогулок было одно удовольствие. То с цветка упала на нос капелька воды, и он от растерянности не знает, что делать дальше: снова подойти к цветку или обойти стороной. Бабочка вспорхнула — снова растерянность. Зашумел под ветром куст — испуг. Тот из нас, кто гулял с Айком, гладил его по спине и повторял: «Хорошо, хорошо». Нужно было научить его не бояться неожиданностей, показать, что все живое, что попадалось на пути — стрекоза, бабочка, лягушка, жук, котенок, — это друзья, а не враги. Мы не боялись, что щенок станет добродушным, неразборчивым к друзьям и врагам. Мы не хотели, чтобы он обижал слабых, беззащитных.

С первого же дня для Айка был установлен строжайший режим питания. Кормили мы его шесть раз в день. Если же он что-то не доедал, миска тут же убиралась. Однажды он отказался от еды, в надежде, что потом сможет вернуться к миске и доесть оставшееся. Но не тут-то было. Вернуться-то он вернулся, но миски на месте уже не было. Он обнюхал чурбачок, на котором она стояла, походил вокруг, даже попытался разжалобить нас поскуливанием, но мы решили быть твердыми. Через день или два Айк снова решил нас проверить. Убедившись, что из жалобного поскуливания ничего не получается, он стал съедать все, что ему дают.