Он вспомнил ее тело и подумал, что лучше сейчас убежать, пока можно. Но как только он подумал об этом, она заиграла узкими дымными глазами и весело улыбнулась ему, как будто прочитала его мысли. От волнения Трубецкой затоптался на месте и, сжимая ее руку в своих вспотевших ладонях, забормотал невразумительное:
— Ну, вы и пропали! Куда же? А я столько думал и вас вспоминал, все хотелось…
— Хотелось? — вдруг низко спросила она.
— Да, хотелось, — испуганно подтвердил он.
— Женщина! — воскликнула немолодая продавщица с такими синими щеками, как будто она только-только побрилась. — Мы что, разговаривать будем?
— Ой, я извиняюсь! — Катерина вырвала руку из его горячих ладоней. — Мне взвесьте, пожалуста, брынзы.
Пока ей взвешивали брынзу, укладывали в пластмассовую баночку кислой капусты, заворачивали кулебяку, а потом давали пробовать все четыре вида красной икры, Трубецкой все еще надеялся, что ему удастся сбежать. Но вскоре они вместе вышли из магазина, распаренные, как после бани.
— Мужик у меня прилетает, — нахмурилась Катерина. — Вот я закупилась.
— Мужик? — смутился Трубецкой. — Кто это — мужик?
— А! Вы иностранец! — усмехнулась она. — Мужик — значит муж. Он летит из Сибири.
— И что он там делал, в Сибири? — кисло поинтересовался Трубецкой.
— А то же, что здесь, — опять нахмурилась она. — Крутой бизнесмен.
Трубецкой смотрел на нее во все глаза и не понимал одного: действительно ли было в его жизни то медовое утро в намокшем «полотеничке» или это мозг, устланный фантазиями, насквозь обожженный развратом желания, бесстыдно шутил, насмехался и бредил? Но деньги? Ведь это же он не придумал! Она ведь взяла тогда деньги.
Он вспомнил, как, одевшись, начал совать ей эти двести долларов — все, что у него было, — и она сначала отталкивала его руку и отпиралась, а потом вдруг взяла, решительно, хмуро и просто, положила в карман и сразу же после этого попрощалась с ним.
— Мы с мужем не шибко и ладим. — Опять она словно читала его мысли. — Он скоро уедет.
— А как ваша баня? — замирая от страха, спросил Трубецкой.
— Куда ей деваться? Дров вроде хватает. Воды пока тоже хватает.
— Так я бы зашел?
— Заходите. А денег не нужно. Вы так заходите.
— Ну, как это — денег не нужно? — запылал он, боясь поднять на нее глаза.
— А так вот: не нужно и все.
Ему опять захотелось подержать ее за руку, словно бы живое подвижное тепло ее небольшой руки могло помочь ему. Но она засунула руки в карманы, а сумку с продуктами поставила на снег.
— Я, может быть, в Питер поеду, — запинаясь, сказал он.
— Надолго?
— Да нет. Средств не хватит.