Даже неизвестно, чего я пугаюсь больше: взрывоопасного полутрупа или его четверых боеспособных собратьев из группы прикрытия. Они дружно бросают щиты и устремляются наверх в тот момент, когда Тимофеич сшибает влет одним выстрелом сразу двух прыгунов. Мы еще можем дать третьей вражеской волне отпор, но для этого нам нужно срочно избавиться от распадающегося на глазах тела. Только как это сделать? Его конвульсии просто чудовищны, а клочки плоти и брызги крови разлетаются во все стороны, отчего на площадке уже не осталось ни единого чистого пятачка. Будь у нас при себе багор, тогда мы, вероятно, справились бы с агонизирующим врагом, но совладать с ним голыми руками нам не под силу.
– Отходим! – Кальтер указывает на дверь, ведущую в коридор шестого этажа. Майору, как и мне, очевидна безвыходность нашего положения, и он решает отступить на вторую линию обороны – дверной проем. Отойти к главной лестничной шахте – плановому маршруту нашего бегства, – не получится при всем старании. Гостиничный коридор слишком длинный, и слуги Искателя настигнут нас еще до того, как мы приступим к спуску. Придется сначала задержать их тут, а потом, если повезет, думать об окончательном отступлении.
Кальтер загоняет в подствольник последнюю гранату; я меняю почти пустые магазины на полные, дабы не угодить впросак, как в прошлый раз. Четверо «буянов» преодолевают второй провал и, удерживая между собой безопасную дистанцию, быстро движутся к последней разделяющей нас преграде. Грядет наш последний и решительный бой! А может, не последний, если нам хватит решительности отбиться от осатанелых раскольников. Хотя чем дальше, тем вряд ли нам будет легче даже несмотря на то, что мы уничтожили больше половины вражеской пехоты…
Превратившееся в груду разодранной плоти, распластанное на площадке тело, казалось, не преподнесет нам больше никаких сюрпризов. Но оно преподносит, и в итоге чуть было не свернувший мне шею противник встает на нашу защиту и отбивает третью атакующую волну. Мы с майором не истратили на этих «буянов» вообще ни одной пули! Что, впрочем, не являлось великим достижением, ибо раскольникам также повезло отделаться минимальными потерями.
Агонизирующее тело утихомиривается, когда громилы подбегают к провалу. Но едва их лидер ступает на край, как труп внезапно взрывается. Его ошметки долетают даже до нас, хотя мы сидим далековато от эпицентра взрыва. И когда через миг кровавый ливень прекращается, на том месте, где мы только что держали оборону, вспучивается и сразу же с шумом лопается громадный полупрозрачный пузырь. Затем опять вспучивается и лопается. А после вновь надувается, но шарахает уже с утроенной мощью, потому что перепрыгнувший провал раскольник попадает точно в эту пульсирующую сферу. Она же перекрывает собой всю площадку и часть идущего наверх лестничного пролета, и теперь мы смотрим в шахту словно сквозь гигантский круглый аквариум, искажающий реальность, подобно выпуклой линзе.