– А на что спорим-то?
Тимофеич не ответил. Я скептически покачал головой и глянул на часы: ну-ну, майор, поглядим. Потом уселся рядом с ним, свесив ноги с прилавка, дабы успеть прийти компаньону на помощь в случае чего. Доктор из меня, ясен пень, еще хуже, чем рикша, ну так хоть приведу Кальтера в сознание, и он умрет, глядя на озаренный молниями, почти достигнутый нами стадион. Печальный финал истории. И, что самое обидное, вполне обыденный и прогнозируемый. Ведь именно так умирают сумасшедшие, когда их заветные, но совершенно нереальные мечты терпят закономерный крах…
Буревестник! Глядя на неутихающий за окнами град и шквал, я вдруг понял, почему третий апостол Монолита упорно нас игнорирует. В отличие от павших собратьев Скульптора и Искателя, он, очевидно, был не уборщиком, а дезинфектором со своими специфическими, строго ограниченными полномочиями. И в их круг не входило подбирать оставленный предшественниками мелкий мусор. Буревестник его попросту не замечал. Он был словно пилот самолета, распыляющего над тайгой ядохимикаты для травли энцефалитного клеща. А мы с компаньоном – двумя из тысяч тех самых клещей. Мы ползли по земле и обладали повышенным иммунитетом к изливаемой на нас с небес отраве. Вот и весь секрет. Мы могли в конце концов умереть, а могли с одинаковой вероятностью выжить. Но нам уж точно ни за что не привлечь к себе внимания пилота-отравителя. Я мог и вовсе выйти сейчас наружу и начать грозить враждебным небесам проклятьями – им до нас не было совершенно никакого дела. Буревестник очищал от скверны всю центральную часть Зоны и не высматривал с высоты одиноких тщедушных букашек. Абсолютное пренебрежение к ничтожествам, присущее только истинным богам…
Вода действительно быстро отступала, оставляя после себя на земле груды тающего ледяного крошева. В воздухе заметно похолодало, и я достал из ранцев для себя и Тимофеича по одеялу. Он не проснулся, когда я укрывал его, но дыхание было ровным. Поэтому мне пришлось отказаться от мысли проверить, не дурил ли он меня часом, убеждая, что решил всего лишь вздремнуть. Укутавшись в одеяло, я опять уселся на прилавок, как нахохлившаяся под дождем птица, и тоже сомкнул глаза. Ненадолго, чтобы просто чуть-чуть расслабиться, а потом опять приступить к созерцанию лютующей над Припятью бури…
Когда же я разлепил веки, то был немало обескуражен. Оказалось, что мой минутный отдых растянулся на добрых полчаса. Кальтер действительно сдержал слово и встретил мое пробуждение бодрствующим. Однако его пунктуальность удивила меня не так сильно, как метаморфозы, что произошли за это время снаружи. Пока я бессовестным образом дрыхнул, вместо того чтобы присматривать за раненым, град и ветер полностью утихли, а от потопа остались лишь глубокие мутные лужи. Туча на небе еще не рассеялась, но теперь она выглядела не такой страшной, как прежде. И все потому, что с небес на землю падали, кружась, большие хлопья снега. Настолько белоснежные и пушистые, что мне пришлось хорошенько протереть глаза и удостовериться, что я и впрямь проснулся.