– А об этом нет никаких записей? – спросил Луис, очарованный рассказом и досадовавший за это на себя самого.
– Да, наши деды все регулярно записывали, – ответил Джад, прикурив новую сигарету от старой. – То же получилось и с землей, которая ныне принадлежит тебе. – Джад закрыл глаза и вздохнул. – Огромная старая карта, вырезанная на дереве, раньше стояла на краю Квинсберрийской дороги, там, где та соединяется с Оррингтонским шоссе. Там есть заброшенная дорога, ведущая с севера на юг, – Джад невесело улыбнулся. – Но, как говорят, старая карта упала в 1882 году. К 1900 году она уже обросла мхом… Из-за неразберихи с заявками Оррингтонское шоссе повернуло, огибая болота, лет за десять до конца Первой Мировой и разрезало пастбища. Сколько же бед причинила с тех пор эта дорога! А тогда, еще в начале века, судебное разбирательство зашло в тупик.
Луис смотрел на Джада, потягивающего пиво.
– Все естественно. Есть много мест, где История собственности на земли также запутана.., никто ничего не может разобрать, только адвокаты деньги гребут. Черт возьми, Диккенс это хорошо описал. Но я уверен, в конце концов, сюда вернутся индейцы. Хотя все это не важно, Луис. Так, лирическое отступление… Я пришел к тебе, чтобы рассказать о Тимме Батермене и его папочке.
– Кто такой Тимми Батермен?
– Тимми Батермен был одним из двадцати мальчишек, которые из Ладлоу отправились за море, воевать с Гитлером. Он уехал в 1942 году. Назад вернулся в гробу, в 1943 году. Его убили в Италии. Его папочка, Билл Батермен, всю свою жизнь прожил в этом городе. Получив телеграмму о смерти сына, он сошел с ума.., а потом.., он все сделал тайком. Он знал о земле, где хоронили Микмаки, и он решил воскресить сына.
Луиса бросило в холод. Он посмотрел на Джада очень внимательно, пытаясь увериться, что старик лжет. Да, услышать такую историю сейчас было в самый раз.
– Почему ты не рассказал мне об этом раньше? – спросил он наконец. – После того, как мы.., как мы сделали это с котом? Когда я спросил, хоронили ли там кого-нибудь из людей… Тогда ты мне ничего не стал рассказывать.
– Потому, что тебе не надо было знать об этом, – ответил Джад. – А теперь необходимо.
Луис долго молчал.
– Только его одного похоронили там?
– Только его одного я знал лично, – серьезно ответил Джад. – Почему только один человек на моей памяти попытался это сделать? Я-то сомневаюсь, что на самом деле он был один, Луис, но не думаю, что таких экспериментаторов было слишком много. Похоже, что этим пытался заниматься проповедник из Клесиатеса.., не верю я, чтобы что-то новое появилось под солнцем. Ах, иногда перемены очень заметны, но не всегда. Тот, кто попробовал однажды, будет пробовать снова и снова…