Раздавшийся во дворе шум заставил ее подбежать к окну. Слишком рано для слуг, к тому же только Монтгомери имели право пользоваться задними воротами. Еще не рассвело, поэтому она не смогла разобрать, кто спешился.
Джудит сбежала по лестнице, которая вела в большой зал.
— Осторожней, парень! — взревел Рейн. — Ты что, думаешь, я из железа и способен выдержать такой удар?
Джудит замерла на нижней ступеньке. Ее деверя внесли в комнату, причем сначала показались ноги, одна из которых была забинтована.
— Рейн, что с тобой случилось?
— Проклятая лошадь! — процедил он сквозь зубы. — Даже при свете дня не видит, куда идет.
Мужчины усадили его в кресло возле камина, и Джудит встала рядом.
— Как я понимаю, все из-за твоей лошади? — улыбнулась она.
Рейн прекратил хмуриться, на его щеках появились ямочки.
— Ну, здесь есть доля и моей вины. Лошадь оступилась и сбросила меня. А я упал на ногу и сломал ее.
Джудит опустилась на колени и принялась разматывать повязку.
— Что ты делаешь? — удивился Рейн. — Лекарь уже осмотрел ее.
— Я не доверяю ему, поэтому хочу увидеть все своими глазами. Если он плохо установил кость, нога срастется не правильно, и ты будешь хромать.
Рейн несколько мгновений смотрел на ее склоненную голову, потом позвал своего оруженосца.
— Принеси мне вина. Уверен, она не успокоится, пока не замучает меня до смерти. И приведи моего брата. Почему он должен спать, когда я бодрствую?
— Его здесь нет, — спокойно сообщила Джудит.
— Кого нет?
— Твоего брата. Моего мужа, — ровным голосом уточнила она.
— Куда он уехал? Что у него за дела?
— Боюсь, я не знаю. Он оставил меня на ступеньках дома и уехал. Он даже не обсудил со мной те вопросы, которые требуют его внимания.
Рейн взял протянутую слугой кружку с вином и стал наблюдать, как его невестка прощупывает кость на ноге. Боль удерживала его от того, чтобы излить ярость, поднявшуюся в нем, когда он узнал о поступке брата. Рейн не сомневался, что Гевин бросил свою жену ради той шлюхи, Элис. В это мгновение Джудит дотронулась до места перелома, и Рейн от боли лязгнул зубами о край кружки.
— Смещение очень небольшое, — заключила Джудит. — Подержите его за плечи, — обратилась она к мужчинам, стоявшим за креслом. — Я сейчас вправлю кость.
Тяжелая ткань палатки пропиталась водой. Капли собирались на потолке и, когда ветер начинал сотрясать палатку, дождем сыпались вниз.
С потолка опять полило, и Гевин громко выругался. С тех пор как он оставил Джудит, все время шел дождь. Вокруг не осталось ни единого сухого места. Но большим несчастьем, чем дождь, оказалось настроение его дружинников — оно было мрачнее темного неба. Они уже больше недели скитались по графству, останавливаясь только на ночлег. Еда, приготовленная в страшной спешке в перерывах между ливнями, была всегда полусырой. Когда Джон Бассетт, старший вассал Гевина, поинтересовался причиной столь бесцельного путешествия, Гевин взорвался. Теперь он избегал встречаться с полным сарказма спокойным взглядом Джона.