А ее руки скользнули ему под пиджак, сначала на грудь, потом на спину, прижимая его к себе.
Его пальцы коснулись ее груди, и из горла у нее вырвался стон, а ногти впивались ему в спину, как когти млеющей от ласки кошки.
Он задрожал и, простонав ее имя, зашептал, как она ему нужна, как он к ней стремится. Большой палец его руки прижался к твердому, набухшему соску. Она вскрикнула, изогнувшись и прижимаясь к нему всем телом, но тут же уперлась во что-то ногой и вспомнила, что они в тесной машине и что ей не удастся прижаться к нему так, как того жаждет ее тело.
Дэниел открыл глаза. Он все еще прижимал ее к себе, но объятья его ослабли; он мягко поцеловал ее и с виноватым видом грустно сказал:
— Извини. Поверь, со мной такое впервые. Кончиками пальцев он коснулся ее припухших губ и заскользил по ним, не сводя с нее горящего страстью взгляда, и ей стоило огромного усилия сдержаться и не дотронуться до его тоже слегка припухших губ и провести по ним кончиком языка, раздвинуть их и попробовать их мужской вкус.
— Ты сама виновата, понимаешь? — сказал он. — Стоит мне посмотреть на тебя…
Он смотрел на нее, и она трепетала и телом, и душой.
— Как жаль, что я так занят, — простонал он, прижимая ее к себе и слегка раскачиваясь всем телом вместе с ней. — Хотя в наши дни, по-моему, все жалуются на занятость, на нехватку времени.
— Что, дело в суде? — спросила она. Он покачал головой.
— Нет. — Он помолчал и отвернулся с отрешенным видом. — Нет, — мрачно повторил он. — Есть одна… трудность, и я очень боюсь, что мне не удастся ее скоро преодолеть. Обязательства перед старым другом. Я не могу его подвести, но с другой стороны…
— Может, если ты поделишься со мной, тебе станет легче? — предложила Шарлотта.
Он как-то сразу отпрянул от нее, и в прямом и в переносном смысле, словно она покусилась на запретный предмет. Плотно поджав губы, он смотрел прямо перед собой. Шарлотте даже показалось, что он забыл о ее существовании, вычеркнул ее из своей жизни. Он просто не хочет доверять мне свои секреты, с болью подумала Шарлотта.
— Извини, — сказал он наконец, тихо выругался и сердито добавил:
— Черт, этого я совсем не хотел. Сейчас мне хочется только одного… отвезти тебя к себе и любить тебя всю жизнь.
Шарлотта уже сидела выпрямившись, рассеянно разгладив платье и поправив прическу, чувствуя себя отвергнутой и настолько ничтожной, что ее даже начало поташнивать.
Как это получилось? Как получилось, что от их любви и близости в мгновение ока ничего не осталось? И из-за чего? Из-за нескольких слов… из-за пары фраз.