— Было нетрудно его достать. Я его взял у Элли, потому что только она одна в городе такая же маленькая, похожа на эту. Она сказала, что не хочет, чтобы его испачкали кровью.
Он с гордостью держал в руке ворох темно-красного бархата и мешок с бельем.
— Это все пришло из Парижа, — добавил он. Коул хохотнул с иронией.
— Париж в Теннесси? — спросил он, оглядывая платье. Это было платье для проститутки: очень мало чего над талией, потом на бедрах гладко и с волнующим турнюром, чтобы подчеркнуть изгибы женской задницы.
— Вези обратно, — сказал он. — Она его не наденет.
— А вот и надену, — возразила Дори, выступив вперед и выхватив платье из грязных рук мужчины.
— Не наденешь! — воскликнул негодующе Коул. — Здесь ничего нет сверху… Ты будешь… Тебя будет видно.
— Ты говоришь почти как священник в Уиллоубай.
Коул был поражен.
— Уиллоубай?
— Где я живу, и где есть золото, — сказала она значительно.
Коул был раздражен из-за платья, но от ее заявления он прямо-таки рассвирепел и не знал, как ему себя вести. Эта женщина выскользнула из его рук.
— Это платье ты не наденешь, — повторил он, выхватывая его у нее из рук.
— Нет, надену!
Она попыталась отобрать платье, но он спрятал его за спиной.
Тогда она повернулась к Коулу спиной, сложив руки на груди.
— Если я не надену это платье, я в город не поеду и никто не получит никакого золота.
Коул никогда не сталкивался с подобной проблемой. Благодаря своей красивой внешности он мог не беспокоиться о том, как заставить женщину сказать «да». Кроме того, он никогда не был настолько глуп, чтобы запрещать женщине делать то, что она явно хотела сделать.
Инстинктивно он повернулся к другим мужчинам, но, к своему огорчению, увидел, что они наблюдают за всем так, словно он и Дори — странствующие актеры, разыгрывающие представление только затем, чтобы их позабавить. Даже Форд, чистивший ногти огромным ножом, что сгодился бы и быка освежевать, казалось, не спешил прекратить спор.
— Дори, ты должна выслушать меня, — сказал Коул, делая шаг к ней.
Она обернулась:
— Что со мной случится, если я надену это платье? Ты думаешь, что в городке большой выбор женских платьев, которые надевают в церковь? А кроме того — какое твое дело?
Уже и так рассерженный, Коул при этом заявлении просто осатанел.
— Я не хочу, чтобы весь городок на тебя пялился! — закричал он. — Ты моя жена!
К его огорчению, лицо Дори расплылось в улыбке. Казалось, что он доставил ей большое удовольствие.
— Отдай мне платье, — попросила она ласково, протянув руку.
Как могло такое маленькое существо довести мужчину просто до безумия? Или, может быть, это и не сумасшествие, а горечь опустошенности, которая заполнила его душу? Он никогда бы не усадил ее на лошадь в одной ночной сорочке, но ведь и не может купить ей приличное платье.