— Как же вы работали вместе пять лет? — спросил следователь.
Я читал о перекрестном допросе. Не думал только, что и эти двое об этом тоже читали.
Я усмехнулся.
— Послушайте, вы пришли сюда в начале четвертого утра не для того ведь, чтобы высказывать глупые мысли? Что значит — „вы работали вместе“? Коломиец — наемный работник, которого я, если бы он мне не нравился, мог выставить из компании в любой момент. Однако не выставлял, что прямо противоречит существу заданного вами вопроса. Однако даже если чисто гипотетически представить, что мы были бы на равных… Судите сами… Даже вас раздражает человек, с которым вас должно связывать куда большее, чем меня с Коломийцем. Мы с Александром, по вашему мнению, заколачивали бабло, мы — буржуа, готовые продать друг друга в любой момент, но вы-то, конечно, родину защищаете, санитары общества… Очищаете мир от человеческих отбросов. Вот и посмотрите — вам, казалось бы, делить нечего, однако ваш спутник своим экстравагантным поведением портит всю обедню. То встрянет не к месту, то пытается выглядеть серьезным, когда вас больше устроила бы в нем кротость. То на детсадовскую шутку поведется, после чего о нем как о человеке серьезном думать не приходится… — Я выдержал паузу, чтобы заставить их напрячься. — Ваша бы воля, вы бы оставили его за дверью, то есть — внутренний корпоративный конфликт налицо. Но вы все равно претесь ко мне ночью вместе, заведомо зная, что разговаривать вам вдвоем со мной будет очень сложно. Так вот, если завтра вашего друга свалит шальная пуля, следует ли полагать, что причина этого кроется в ваших с ним отношениях — не совсем гладких и прозрачных? Почему бы вам не предположить, что причин таких много и дело вовсе не в вас? Не исключено, что ваш спутник довел до белого каления своим хамством другого вашего коллегу и тот пустил ему в голову девять граммов свинца… Если рассуждать так, как рассуждаете вы, то можно без труда предположить, что я конфликтую со всеми сотрудниками без исключения. Правила придумываю я, они не всем нравятся, но я плачу больше других работодателей. Мои законы суровы, оттого и жалование выше. Поэтому идут ко мне, планируя не бесконфликтную жизнь, а высокий доход.
— Скажите, а как вы планировали свой вчерашний день с тринадцати до четырнадцати часов? — встрял угрюмый, которому явно не пришлось по душе мое предвидение его ближайшего будущего.
— Это что за период такой?
— Это время, которое определил судебный медик как время смерти Коломийца.
— Как прикажете понимать это? — я посмотрел на следователя.