— Я хорошо ее учил, и она очень послушна. Сейчас нам нужна ее помощь, и мы можем на нее рассчитывать.
Джей Гаркер тяжелым взглядом посмотрел на человека, который должен был стать его зятем. Судя по всему, Тейлор непоколебимо убежден, что получит от жизни все, чего захочет. Гаркер давно пытался женить его на Аманде, но Тейлор решил подождать до тех пор, пока она не будет «образованна, как подобает». Тогда Гаркер не стал возражать, но сейчас ему казалось, что Тейлор совершает большую ошибку, отпуская Аманду одну с этим молодым щеголем.
— Боюсь, ты еще об этом пожалеешь, — сказал он. — В ней течет кровь ее матери.
— Я знаю Аманду, — ответил Тейлор. — В этом мужчине есть нечто… дерзкое, что оттолкнет Аманду. Доверьтесь мне. Она нам поможет.
— Ты больше веришь женщинам, чем я, — ответил Гаркер, решительно раздавив ногой сигару.
Спальня, куда служанка проводила Хэнка, была весьма неплоха. Она располагалась на втором этаже, окнами на север. Из комнаты был выход на маленький отдельный балкон с двумя железными стульями и столиком. Выйдя на балкон, слева от себя Хэнк увидел крышу веранды первого этажа, а прямо над ней — окно комнаты, видимо, еще одной спальни.
Затемненная комната, обставленная добротной мебелью, выглядела очень опрятно, но в ней не было ничего из милых сердцу мелочей, создающих уют, к которому Хэнка приучила миссис Соумс. Поглядев на книжные полки, он не увидел ничего интересного и начал развешивать одежду. От помощи Марты он отказался.
Спрятав пыльную дорожную куртку, он закатал рукава рубашки и направился в ванную, указанную Мартой. Дверь была закрыта, и он постучался.
— Да? — раздался из-за двери женский голос.
— Простите, — отозвался Хэнк, — не буду мешать.
— Я выйду через три с половиной минуты, — ответила женщина.
Хэнк уже направлялся к себе, когда смысл этих слов дошел до него. Женщина, которая точно знает, сколько времени пробудет в уборной? Он остановился и прислонился к стене таким образом, чтобы видеть и высокие часы, и дверь ванной комнаты.
Когда стрелки подошли к трехминутному рубежу, Хэнк полез в карман за монеткой — поспорить сам с собой, будет ли она так точна, как говорила.
Ровно через три с половиной минуты дверь отворилась, и из ванной вышла прекраснейшая женщина, какую Хэнк когда-либо видел. Высокая, стройная — почти худая — с большими карими глазами, в которых читались одновременно настороженность, горечь, испуг и любопытство. Густые темно-каштановые волосы. Он не видел, что на ней надето — ему казалось, что она облачена одновременно в средневековый бархат, муслин времен Наполеона, викторианскую тафту и эдвардианский хлопок.