Подобрала стропы, чтобы парашют шел ровнее. Глянула вниз. Темь... Ничего не разглядеть. Внизу должен быть лес. Хорошо бы угодить на какую-нибудь полянку. Чтобы о сучья не ободраться... Но что разглядишь внизу в безлунную ночь? Черно все... Для высадки всегда и выбирают такие непроглядные ночи.
Где ребята? Темнота, ничего не видно. Но они где-то здесь, рядом. Окликнуть? Если близко — отзовутся. Но нельзя. Ведь с земли можно услышать. А там, может быть, немцы... Хотя — едва ли. Назначенное место выброски — лес в двенадцати километрах севернее станции Калинковичи. В лесу их не должен ждать никто.
«А ветер силен...» С тревогой сжала стропы. Между черным небом и черной землей трудно ориентироваться, но по дрожанию строп, по тому, как туго выгибается купол парашюта над головой, можно понять, что парашют почти не снижается, что его сильно несет ветром. Не отнесло бы далеко от места приземления... Точно ли учел поправку на ветер пилот, дав команду прыгать?
Если ошибка... Придется долго идти до назначенного места. По земле, где хозяйничает враг, в его прифронтовой полосе, где в любом месте могут встретиться немцы. Но лишь бы собраться всей группе после приземления. Когда все вместе — не страшно...
«Где же товарищи?..» Девять парашютов колышутся сейчас где-то неподалеку в непроницаемой тьме. Посигналить бы фонариком... Исключено: снизу может увидеть враг.
А где-то там же — и друзья. На белорусской земле, скрытой черной ночью. Черной ночью оккупации.
Войска родного Белорусского фронта стоят уже совсем близко от Калинковичей. Стоят с осени прошлого, сорок третьего года. Они готовятся наступать. Об этом нетрудно догадаться: группа сбрасывается для сбора данных, нужных для наступления. Она должна вместе с подпольщиками и партизанами провести работу, которая поможет ему.
Скорее бы приземлиться!
Но ветер все относит и относит. Куда утащит он, пока парашют достигнет земли?
«Ребята!.. — как хочется, крикнуть товарищам, летящим где-то рядом в кромешной тьме. — Ребята, я здесь!»
Вдруг купол парашюта над головой вспыхивает ослепительно белым светом. И становится видно — чуть в стороне серебристой раковиной на черном скользит парашют — кто-то из товарищей снижается совсем рядом...
Свет ударил откуда-то снизу, из глуби бездонной тьмы прямо в лицо Саше, и она на миг зажмурилась, — нет, не от света, а от ужаса, который нес этот свет.
«Обнаружили!» — все в ней на какой-то миг похолодело.
Не успела померкнуть первая пущенная с земли ракета, как внизу колыхнулся отсвет второй, третьей... Глаза Саши теперь уже различали внизу бегущие косые тени каких-то построек, столбов и, кажется, железнодорожные пути...