— Какой смысл? — ответила я вопросом на вопрос.
Ника замолчала. Она не знала, как приступить к следующей части своего разговора. Я все это прекрасно понимала, и мне было порядком смешно.
— Я сейчас немножко на мели, — скороговоркой пробормотала она.
«Когда ты была не на мели?» — подумала я.
— Но скоро наклевывается неплохая работенка. Эту песню мы все слышали уже много раз. Время от времени у Ники наклевывались работенки, которые в конце концов оказывались не чем иным, как полным блефом. Каким-то образом она крутилась и доставала деньги. Но скорее всего, случайные кавалеры подкидывали ей на «кайф». А она расплачивалась с ними всем известным древнейшим способом.
— …Я тогда тебе отдам.
— Что отдашь?
— Деньги.
— Ник, ты чего? Я еще никакой зарплаты в глаза не видела. Может быть, завтра меня погонят с треском, а ты уже… планы строишь.
— Я говорю вообще. В перспективе, — спохватилась Ника.
— Посмотрим, — уклончиво ответила я. — Какой смысл делить шкуру неубитого медведя?
— Как называется организация?
— «Ал рот». Ника нахмурилась.
— Знакомое название. — Ника поднялась с дивана, направилась к журнальному столику и раскрыла журнал «Ритмы жизни». — Эта фирма? Смотри. Репортаж о будущем юбилее. Реклама.
— Она самая. Ты журнал, что ли, читала?
— Перелистывала. Значит, ты теперь там работаешь?
— Да.
Вечером Ника, как всегда, смоталась по своим делам. А я осталась одна. Закрывая дверь в свою комнату, я попросила, чтобы меня не беспокоили. Мать посмотрела на меня, поджав губы. Она еще не решила, как теперь со мной обращаться: то ли как обычно, словно с недомерком, то ли с уважением, ведь я теперь «трудящийся элемент». Папашка же на мой первый рабочий день никак не отреагировал. Он буркнул из-за ширмы: «Добрый вечер!» — и больше не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, мне это было на руку. Не хватало еще его приставаний и расспросов. У меня совсем не было настроения с ним общаться. Мне хотелось побыть в одиночестве и расслабиться.
Я выключила свет в комнате и села на диван, поджав ноги. Чай уже остыл. Золотистый кружок лимона одиноко плавал в темно-коричневой жидкости. Я сделала несколько глотков и поставила чай обратно на журнальный столик. Я понимала, что у меня начинается новая жизнь. И мне захотелось подойти к зеркалу и посмотреть на себя. Мне почему-то казалось, что со мной за один день произошли какие-то перемены.
Я встала и, подойдя к зеркалу, тщательно начала всматриваться в него. Нет, все осталось по-прежнему. Мое отражение было таким же, как и вчера.
Я направилась к письменному столу и выдвинула третий ящик. Стол у нас с Никой был один на двоих. И ящики стола были четко поделены. Первый — Никин, второй — общий. А третий — мой. Года два назад я стала собирать различные статьи и заметки о зеркалах. Такое у меня появилось хобби. Кто собирал марки, кто картины, а я — информацию о зеркалах. По крайней мере, это было оргинально. Правда, о своем увлечении я никому не рассказывала. Однако у меня всегда было подозрение, что Ника активно сует свой нос в мой ящик. Но с этим я уже ничего не могла поделать. Не пойман — не вор. Папашка, по-моему, тоже грешил излишним любопытством. Держать все под контролем, поучать — его родная стихия.