– Мы ужинали все вместе в Париже, – небрежно бросил отец. – Кстати, Вольдемар так нервничал в его присутствии, что впал в обжорство.
– Давайте же наконец поговорим о семейных проблемах, – неожиданно вмешалась крестная.
– Разве у нас есть проблемы? – попробовал осадить ее хозяин.
– Да нет же, Виктор Филимонович, у нас мало времени, а проблем особых нет. Щиколотка – это, конечно, интересно, но Модест приехал сюда совсем не к вам.
Над столом нависла тишина.
– Модест? – переспросил Виктор Филимонович. – Какой еще Модест?
Зойка попробовала сгладить непредвиденную выходку крестной.
– Пап, я как раз хотела тебе сказать…
– Я не понимаю, где здесь Модест! – закричал Филимон, за секунды оказавшись на грани срыва.
Дездемона тут же подошла и стала позади него, положив руки на плечи.
Медея, наклонившись, тихо спросила у крестной:
– Зачем вы лезете не в свои дела?
– Как это – не мои? – оскорбилась та. – Я крестная Зои, имею право перед смертью уладить все семейные вопросы.
– Перед смертью, слышите? – оживился Виктор Филимонович. – Она умирает! Когда, уважаемая? Когда же?
– Моя семья вас не касается, – заявила крестной в лицо Медея.
– Ошибаешься. Если бы не я, ты бы никогда не увидел свою дочь!
– У кого – дочь? – встал Филимон.
– Сядь, – усадила его Дездемона.
Медея потемнела глазами и проговорила сквозь стиснутые зубы:
– Вы – Аделаида Парфенова? Это так?
– А если так, тогда – что? – усмехнулась крестная.
– Тогда вы не смеете ни словом, ни жестом прикасаться к моей судьбе! Вы, бросившая своего сына в родильном доме, пытаетесь теперь предъявить какие-то права для решения моих семейных вопросов?
– Ладно, – кивнула крестная. – Так тому и быть.
Взялась пальцами за щеки и оттянула их в стороны. А потом… Сняла нос и положила его рядом с тарелкой.
Все застыли в столбняке. Только хлопотунья Дездемона со стоном свалилась на пол в обмороке.
Примечательной была реакция Елисея. Он вскочил и бросился осматривать лежащий на столе нос, вернее, накладку на нос, пока крестная не спеша сняла еще по куску со щек и что-то снизу подбородка. Все это было аккуратно сложено на столе рядом с тарелкой.
Она не осталась без носа – под длинным и чуть изогнутым муляжом оказался аккуратный ровный нос. При отсутствии накладок на щеках и под подбородком лицо уменьшилось и показалось Филимону смутно знакомым.
Вероятно, крестную не совсем устроила реакция на ее шоу. Она встала, стянула с рук хлопчатобумажные перчатки и сбросила махровый халат.
Зойка молча смотрела во все глаза, а ее сестры громко ахнули – из халата, как из кокона, образовалась изящная женская фигурка в облегающем брючном костюме с тончайшей талией, перетянутой кожаным поясом.