– Хорошо, – пролепетала я, – как скажете.
– Подождите, милая! – засуетилась старушка и зачем-то полезла в сумочку.
– Не стоит давать чаевые Джорджии. – Мое имя Ришар произнес так, будто я была конченой идиоткой. Нужно направить на него луч теплого света… Нет, не помогает…
– Отчего же… – Пожилая дама продолжала рыться в сумочке. Господи, пусть ее кошелек окажется не фальшивым «Гуччи»!
– Нет, я настаиваю! – издевался Ришар. – Наши ассистенты получают более чем достаточно.
Старший колорист игриво подмигнул старушке, а потом посмотрел в зеркало, ожидая моей реакции. Я словно окаменела. Ложь, грязная ложь! Ассистенты только за счет чаевых и живут, Жан-Люк нам сущие гроши платит. Даже визитки заказываем сами! Это ведь далеко не впервые: Ришар постоянно говорит посетителям, чтобы не давали мне на чай. Интересно, зачем? Что ему мои жалкие гроши! «Это потому, что ты по-настоящему талантлива и он это знает! – утешал Патрик. – У тебя талант, а у него – только дерьмо…»
Я шла по Пятой авеню, чувствуя себя жалкой козявкой. Даже меньше, чем козявкой – сине-зеленой водорослью, амебой, которых мы рассматривали под микроскопом на биологии. У таксофона автоматически остановилась и стала искать в кошельке мелочь. Сейчас мне поможет только один голос на свете… Я бросала в автомат десятицентовики, чтобы дозвониться до Википими, их нужно десять.
– Салон «У Дорин», здравствуйте!
– Мама? С каких пор ты сама берешь трубку?
– С недавних! – засмеялась она. – Жду следующую посетительницу!
– Ясно… – выдохнула я. Как же мне хотелось домой! Пришлось сжать зубы, чтобы не разреветься. Что я делаю в Нью-Йорке? Те крохи, что зарабатываю, Дорин не спасут, так ради чего мучиться?
– Джорджия? – взволнованно спросила мама. Ну почему она так далеко? – Доченька? С тобой все в порядке?
– Да, конечно, просто очень соскучилась!
– Милая, я тоже скучаю.
Нужно срочно взять себя в руки.
– Скоро пришлю тебе пятьсот долларов. Это, конечно, немного, с чаевыми получится гораздо больше…
– Доченька, за меня не беспокойся, – попросила Дорин. – Главное, береги себя.
– Я тебя люблю.
Завыла сирена, мимо пронеслись пожарные.
– И я тебя, – отозвалась мама.
На противоположном конце провода стояла тишина, какая бывает лишь в Википими: если выключить сушилки и фены, слышно, о чем говорят на улице прохожие…
Губы предательски задрожали, и я поняла, что сейчас разревусь.
– Все, мне пора, – буркнула я и повесила трубку.
На Пятьдесят восьмой улице, на востоке граничащей с Пятой авеню, целая галерея дорогих бутиков. В витринах искрятся драгоценные камни, переливаются меха, кожа, даже хлопок, который здесь тоньше и нежнее шелка. Мимо проходят клиенты «Жан-Люка». Я приветливо улыбаюсь, но меня не узнают…