«Будьте осмотрительны, мой друг, – просил Томас епископа. – Остерегайтесь задаваемых вопросов. Смотрите, как бы не сказать ничего противозаконного. Вы не хотите подписывать присягу. Само по себе это не преступление. Но как следует думайте, что говорите. Отвечая на вопросы, ни в коем случае не касайтесь королевских дел».
Епископ был очень болен, заключение сильно отразилось на его здоровье.
Однажды к Фишеру явился Ричард Рич и, приветливо улыбаясь, заверил его, что это не официальный визит, что пришел он не как главный королевский стряпчий, а как друг.
Измученный болезнью епископ, сильно страдающий от духоты, от жары и холода, пригласил королевского стряпчего войти. Тот заговорил о прискорбности этого дела, об огорчении многих, что столь уважаемые люди, как епископ Фишер и сэр Томас Мор вынуждены томиться в заключении по такому поводу.
– Я только вчера разговаривал с королем, – сказал Рич, – он говорил, его очень огорчает мысль о том, что вы в тюрьме. Что очень уважает вас и что его мучает совесть. Он боится, что был неправ в своем поступке. И в самом деле, где сын, которого Бог даровал бы ему, если бы одобрил его новый брак? У него родилась дочка – ребенок, правда, здоровый, но дочь! Король терзается угрызениями совести, и вы могли бы облегчить их, милорд епископ. Он обещал сохранить все в полной тайне, но ему нужно знать ваше мнение. Говорит: все, что вы, праведный служитель церкви, скажете, он тщательно обдумает. Милорд Фишер, если я поклянусь, что все сказанное вами останется между нами двумя и королем, поделитесь вы со мной своими взглядами?
Фишер ответил:
– По Божеским законам король не может быть главой английской церкви.
Рич кивнул и улыбнулся, он был доволен собой. Именно этого ответа главный королевский стряпчий и добивался.
* * *
По той же причине, что эти двое смелых людей, в Тауэре находились и другие.
Картезианцам предложили подписать присягу. Сделать этого им не позволила совесть, и приора лондонского Чартерхауза тут же отправили в Тауэр вместе с приорами линкольнского и ноттингемпширского монастырей. Остальные быстро последовали за ними.
Король гневался все больше и больше, выходя из себя, он обрушивал гнев на Кромвеля.
– Клянусь телом Христовым, – гремел король, – это Мор укрепляет их непокорство. Надо ему растолковать, что происходит с теми, кто не повинуется королю.
– Сир, мы выдвигали против него всевозможные обвинения, но он сведущ в законах и хитер, как лиса.
– Знаю, знаю, – раздраженно говорил король. – Он умен, а я окружен дураками. Знаю, что вы пытались осудить его, и он всякий раз брал над вами верх. Мор изменник. Запомните это. Но я не хочу видеть, как он страдает. Надо, чтобы он бросил свое безрассудство, подписал присягу и перестал сеять зло среди тех, кто восхищается им. Если бы Мор смягчился, эти монахи последовали бы его примеру. Но нет… нет. Окружающие меня дураки никак не могут взять верх над ним. Мастер Мор оборачивает их доводы против них самих и смеется над всеми нами. Надо напомнить ему, какая казнь ждет изменников. Спросить, таков ли закон этой страны. Поинтересоваться, может ли умный юрист спасти человека от казни, если тот повинен в измене.