* * *
Мерси сказала мужу:
– Я должна что-то предпринять. Бездеятельность убивает меня. Боль сжимает мне горло, и кажется, оно вот-вот сомкнется. Подумай, Джон. Мы терпим эту муку уже больше года. Ведь самые изощренные пытки – медленные. Знает ли об этом король? Поэтому то дает нам надежду, то почти лишает ее?
– Мерси, сдаваться не в твоем духе… ты всегда такая выдержанная.
– Больше я не могу быть выдержанной. Во сне я вижу его таким, какой он был, когда привел меня к себе в дом… когда я стояла перед ним, а он объяснял мне какой-то мой пустячный промах. Вспоминаю, как он сказал мне, что я его настоящая дочь. Да, я его дочь. Поэтому должна что-то сделать. А ты, Джон, должен оказать мне помощь.
– Мерси, я сделаю для тебя все что угодно. Ты прекрасно это знаешь.
– Джон, четверых монахов самым варварским образом казнили в Тайберне. А других казнят не так мучительно, но ужасно медленным способом. Они в ньюгейтской тюрьме, и я хочу помочь им.
– Ты? Но как?
– Поеду в Ньюгейт и окажу посильную помощь.
– Тебя не пустят.
– Полагаю, королевский врач сможет посодействовать мне?
– Мерси! Если тебя обнаружат… представляешь, что будет?
– Он сказал – я его настоящая дочь. И я хочу доказать это себе.
– Что именно ты хочешь сделать?
– Тебе известен их приговор. Эти образованные монахи привязаны к столбам в камерах. Они не могут шевельнуться, на них надеты железные ошейники и ножные кандалы. Их так оставили умирать. Это кара за неповиновение королю. Им не дают еды, они не могут двинуться с места. Пробыли там они уже день и ночь. Я войду в тюрьму с едой, водой и мылом… чтобы они не умерли от голода в нечистотах.
– Мерси, это невозможно.
– Возможно, Джон. Я обдумала, как стану действовать. Оденусь молочницей, возьму на голову бадью. В ней будет еда и принадлежности для уборки. А разрешат этой молочнице войти в тюрьму по рекомендации королевского врача. Ты можешь сделать это, Джон. Я умру, если останусь здесь и буду думать, думать… Пойми, только так я и могу жить. Мне будет казаться, что я помогаю ему. Я обязана, Джон, а ты обязан мне помочь.
Муж поцеловал ее и согласился.
На другой день Мерси, одетая молочницей, вошла с бадьей на голове в ньюгейтскую тюрьму, и подкупленный тюремщик отвел ее к монахам.
Она накормила монахов тем, что принесла, и вымыла их.
Такой счастливой Мерси не бывала с тех пор, как отец водил ее к Тауэру.
* * *
Король все больше гневался. И все больше привыкал к тому, что вокруг проливалась кровь. Он изменял королеве и нуждался в утешении, так как это старое Чудовище, совесть, постоянно терзало его.