– Ничего особенного, Кит, – заявила она ему как-то раз и завела руку за спину, чтобы ослабить шнуровку. Эти шнуровки располагались по всей длине спинки, и Кит сказал ей, что священнослужители именуют их «дорогой в ад». – Я принимала участие в таком количестве званых обедов и концертов в Нэшвилле, что могу запоминать имена и титулы даже во сне. Я, к примеру, могу сообщить вам, как зовут любого продюсера, его жену или любовницу, марку автомобиля, на котором он ездит, и в какую церковь ходит. Такая информация иногда дорогого стоит.
– Кому как. У меня, например, на это ушли годы. Позволь, я помогу тебе. – Кит отвел девушку к чудовищных размеров комоду, стоявшему в коридоре. Ловкими, умелыми пальцами он расслабил шнуровку, но так, чтобы ее было легко затянуть снова. – Так лучше?
Она вздохнула:
– Спрашиваете… Если бы мне еще удалось избавиться от этого проклятого корсета…
– Помилуй, кузина. Ведь не я являюсь законодателем мод.
Прикрыв глаза, Дини глубоко вздохнула и потерла шею забинтованной рукой, которую поранила при знакомстве с мечом Кита. Он наблюдал, как при этом движении поднялись под темно-зеленым бархатом ее груди. Вышитая верхняя часть корсета чуть виднелась из-за корсажа и гармонировала с рукавами, подвязанными шнуровкой у плеч и украшенными точно такой же вышивкой голубого шелка. На голове Дини красовался французский шиньон на каркасе, так называемый «круглый», а с плеч свешивался пресловутый шлейф. Даже столь вычурный наряд при дворе считался слишком простым, и носить его могла только женщина такой удивительной красоты, как уэльская кузина, то есть Дини.
– Не знаю, слышите ли вы, но мне кажется, что собаки подняли лай. – Дини распахнула веки и улыбнулась кончиками губ.
– Собаки? Ничего не слышу.
– Я говорю «собаки лают», когда у меня начинает ныть нога. Каменные полы в замке ничуть не лучше, чем асфальт в разгар лета в Нэшвилле. Только здесь полы ледяные, а асфальт у нас раскален не хуже лавы.
Мимо них промелькнула группка придворных, интимная беседа прекратилась. Дини все время удивлялась тому, насколько густо населен замок Хемптон-Корт. В каждой нише скрывалось спальное место одного из придворных, в каждом кресле ютилось по одному, а то и по два искателя королевских милостей.
Сборище при дворе и в самом деле было чрезвычайно пестрым. Придворные и гости изъяснялись на всех мыслимых языках и носили одежды, говорившие об их принадлежности ко множеству европейских народов. Более всего Дини поразил своей внешностью человек с прической, как у Мо Ховарда и с растрепанной дикой бородой. Хотя его одежда и отличалась роскошью, но она вся была в пятнах краски – красной, синей и пронзительно-желтой. Глаза человека смотрели на людей странным, остановившимся взглядом. Пожалуй, этот придворный был единственным, кого Кит по-настоящему недолюбливал.