Он видел, как бережно она погрузила руку, как если бы имела дело с новорожденным младенцем, и Слоан почувствовал легкую тошноту. Он привел ее сюда подразнить брата и никак не рассчитывал, что ему напомнят, кем он был, кем мог бы быть и кем больше не был. Он весь напрягся, сопереживая девушке и стараясь удержаться от желания изменить ситуацию.
Лошади – это не люди, напоминал он себе, даже если одна из них и не выживет… Но Толботт не мог оторвать лихорадочного взгляда от Саманты, которая настойчиво выводила перепачканного кровью новичка в этот холодный, враждебный мир. Кобыла негромко заржала и брыкнула от боли, но Мэттью с конюхом крепко держали ее. И липкий, скользкий новорожденный жеребенок оказался в руках у Саманты.
– Получилось! У вас все получилось! Благослови вас небо тысячу раз, кто бы вы ни были! – Мэттью в экстазе опустился на колени, обнял девушку и поцеловал, любуясь, как жеребенок норовит вернуться к материнскому теплу.
– Она – моя, спасибо, что напомнил об этом, – заметил Слоан, присоединяясь к остальным.
Держа на руках дрожащего жеребенка, Саманта, сияя, посмотрела на Слоана:
– Ну разве он не прекрасен? Разве он не самое великолепное зрелище на свете?
Она была перепачкана кровью, слизью и потом, ее платье было безнадежно испорчено. Да еще это уродливое длинноногое создание, слишком слабое, чтобы стоять… Слоану стало не по себе от болезненных воспоминаний, которые внезапно нахлынули на него.
Когда-то он говорил те же самые слова, но они относились отнюдь не к лошадям. И эти слова не встречали такой сияющий взгляд, которым лучилась сейчас Саманта.
Испугавшись, что звезды в ее глазах померкнут от его словно окаменевшего лица, Слоан опустился рядом и погладил жеребенка. Мэттью тут же подвинул его поближе к матери.
– Он прекрасен, это так, но кое-кто здесь еще прекраснее!
Изумление, с которым Саманта встретила его слова, заставило Слоана снова улыбнуться. Она так искренне воспринимала одобрение, что это доставляло ему искреннее удовольствие. Толботт нагнулся и поцеловал ее в нос.
– Ну, ну… Я имел в виду кобылу. Ты – в полном беспорядке.
Она двинула ему кулаком по плечу, парируя насмешку:
– А вы – лжец и нахал, Слоан Толботт! Я бы ни за что не стала больше разговаривать с вами, если бы не знала, что это только вас обрадует. Поэтому – не дождетесь!
Смех Слоана начисто смел улыбку с лица его брата. Тот вытирал руки о чистую солому и глядел, как они отряхивают друг друга.
– Не знаю, кто вы, мэм, но я готов платить, если вы проведете здесь с Мальчиком одну-две недели. Буду брать с тех, кто придет смотреть.