– Вам не кажется, что в поселке нужен школьный учитель? Правда, детей здесь немного, но, может быть, кто-нибудь из взрослых сочтет полезным поучиться?
Женщина была хорошенькой, кругленькой, светловолосой. Саманта сомневалась, что женщина понимает то, о чем говорит. Она нахмурилась, наполнила водой еще одну чашку и поднесла ее к губам больного.
– Здесь вообще нет никаких детей за исключением моего кузена. Хозяин этого поселка – Толботт. Он не будет платить учителю, чтобы тот учил его людей.
Женщина посмотрела на дверь, за которой виднелась лестница на второй этаж.
– Он довольно сильный человек, правда? Саманта фыркнула:
– Слабо сказано! А куда вы направлялись? – Пора было сменить тему.
– Мы хотели основать собственную общину, такую, в которой каждый бы жил по Писанию. Преподобный Хейес согласился вести паству к земле обетованной, но земля, куда мы пришли, на мой взгляд, многого не обещает. Я думала, здесь всегда сияет солнце и никогда не бывает холодно.
Саманта пожала плечами и перешла к следующему пациенту.
– Это скорее относится к долине внизу. То есть вы в двух шагах от цели.
– Я думаю, что с этими людьми я уже пришла туда, куда хотела, – объявила учительница, поджав губы. – Это ведь не я, а моя сестра принадлежит пастве преподобного Хейеса. А я пошла с ними только потому, что надеялась на лучшую жизнь. Я устала молиться об этом.
Женщина могла ничего не объяснять, все и так было ясно. Саманте и прежде встречались такие. Хорошенькие женщины могут только флиртовать – и ничего больше. Две тысячи миль пути в небольшом караване не слишком благоприятны для флирта, особенно если большинство мужчин женаты. Поселок, полный холостяков, – это как раз то, в чем нуждалась «школьная учительница».
– Здесь негде остановиться, – напомнила ей Саманта. – Вы можете снять комнату в отеле, если Толботт позволит, но он ненавидит женщин.
– Ненавидит женщин?! – Учительница в изумлении захлопала глазами. – А по-моему, он не похож на женоненавистника. В этой комнате он с уважением относится только к женщинам.
– Да, конечно, такой уж он человек. Если Слоан не знает, что с вами делать, он вежлив и надеется, что вы исчезнете.
Женщина зашлась раздражающе-веселым смехом.
– Он, безусловно, знает, что с вами делать. Или вы его сестра?
Очередное унижение! Не слишком ли для одного дня? Она с минуту поколебалась, не опрокинуть ли «учительнице» на голову кувшин, но решила не опускаться до уровня Слоана и обратила свое раздражение в нейтральную фразу:
– Нет, я бич его жизни, – и отошла в сторону. Она хотела привлечь в поселок женщин, смягчить нравы. Почему, черт побери, ее обескуражила первая же из них, проявившая к этому интерес? Вот уж не ожидала! Надо бы переговорить с переселенцами, не послужит ли это на пользу Толботту, если вся религиозная община решит обосноваться прямо здесь?