Аннелиза ждала, что Питер ударит ее или еще как-нибудь выкажет свою ненависть. Она восстала против человека, оказавшего ей честь своим предложением, окружившего ее роскошью, и за этот проступок ей полагалось наказание. Однако реакция мужа оказалась для нее полной неожиданностью. Застывшее побелевшее лицо Хотендорфа отражало глубокое страдание. Чванливость и бахвальство, всегда сквозившие в каждом жесте этого человека, испарялись прямо у нее на глазах.
– Ты хочешь уничтожить меня. Уничтожить ради него.
– Если вы не измените своих намерений, то да. Но я надеюсь, что мы сможем прийти к соглашению.
– Ты забываешь, что находишься в тысячах миль от дома и никому нет дела до тебя. – Питер криво усмехнулся. – Никто даже не знает, жива ты или нет. Я могу убить тебя здесь прямо сейчас, и ни один человек не будет оплакивать твою смерть, так же как никто не станет обвинять меня.
– Я знаю, – согласилась Аннелиза, загораживая рукой живот. – Но я не думаю, что вы сделаете это.
Ее движение не осталось для него незамеченным.
– Черт бы тебя побрал! – прошипел Хотендорф.
– Отпустите его.
– Никогда.
– Позвольте ему уйти – и я буду честно играть роль, которую вы мне отвели. Я готова перед всем миром демонстрировать свою любовь и согласие и нарожаю вам столько наследников, сколько вам будет угодно. Остров расцветет, пышным голландским поместьям не будет числа, и на всех домах будет красоваться ваш герб – герб Хотендорфов.
– Сильно же ты любишь этого негодяя.
– Освободите его!
– Иди домой, Аннелиза.
Она вдруг снова испугалась, но уже не за себя – Питер мог в любую минуту броситься через рощу к хижине и убить совершенно беспомощного Майкла. Однако в следующий миг она поняла, что ей не стоит бояться этого, во всяком случае, сейчас.
Хотендорф с безумным видом огляделся по сторонам.
– Нет, – прошептал он, остановив взгляд на унизанных тяжелыми плодами деревьях. – Это все мое. – Резко повернувшись к морю, он повторил уже громче: – Мое, мое, мое!
Питер жадно вдыхал воздух, пропитанный мускатным ароматом. Только человек, одержимый страстью, мог с такой алчностью оберегать свои владения. Вот почему он выглядел таким опустошенным, узнав, что может стать объектом насмешек и лишиться своего состояния.
– Почему вы делали это? – несмело спросила Аннелиза. – Зачем рисковали огромным богатством ради такой небольшой прибыли?
– Вряд ли ты сможешь это понять, – рассеянно сказал Хотендорф. У него был такой отсутствующий вид, что, казалось, сейчас ей отвечал не он, а какая-то отделившаяся частица его «я». – Ты не можешь знать, что чувствует человек, когда ему постоянно указывают, что он должен делать, не представляешь, что это значит – постоянно находиться под чьим-то контролем, сознавать, что твое благосостояние зависит от безвестных, безликих людей, сидящих за океаном и управляющих тобой из конторы. А знаешь ли ты, что стоит за настоящим успехом? Все думают, что он сам свалился тебе на голову. Люди язвительно шепчутся у тебя за спиной, и их не волнует, что ты добился своего счастья потом и кровью.